Елена Сапарина - Небесный землемер

Привычные звезды оказывались совсем в других частях небосвода. Ниже и ниже опускалась каждую ночь Полярная звезда, отстоявшая в то время от Полюса мира примерно на 2°. Все ближе становился экватор. В одну из ночей Полярная звезда сравнялась с горизонтом: где-то здесь густые дебри оплетенного лианами леса, горные хребты и лежащую за ними долину пересекал экватор. Конечная точка измерений была намечена.

Теперь Лакондамину, затерянному в этих бескрайных лесах, предстояло добраться до города Кито, где его уже ожидали остальные участники экспедиции. Пробираясь по звериным тропам сквозь леса, карабкаясь по горным склонам, переправляясь через бурные реки, Лакондамин, которому никогда прежде не приводилось путешествовать иначе, как в экипаже, очутился, наконец, в Кито. Неизвестно, кончилась ли бы благополучно вся эта эпопея, если бы не его кипучая энергия и страсть к исследованиям.

…Чем южнее продвигалась экспедиция, тем становилось все жарче и жарче. Каждый день, словно по расписанию, шли дожди. Сырой, почти горячий воздух было трудно вдохнуть. Ученых мучила лихорадка.

А стоило подняться в горы, как дождь превращался в снег или град. И люди страдали от холода не меньше, чем от жары. Однажды снежная буря свирепствовала целых три недели. И три недели участники экспедиции отсиживались на вершине горы в тоненькой палатке, прогибавшейся под тяжестью снега. Они не могли даже развести костер — искусством высекать огонь из кремня (ведь спички тогда еще не были известны) им тоже удалось овладеть не сразу.

Вдобавок ко всему местные жители очень враждебно встретили иностранцев. Французов сопровождали два испанских офицера, специально приставленные к ним по распоряжению короля, который только на этом условии разрешил измерять «испанский» меридиан. Но и это не избавляло от неприятностей.

Дело в том, что, по преданию, индейцы, спасая свои богатства от испанских завоевателей, спрятали их где-то в горах. Не раз предпринимались отчаянные попытки отыскать этот клад. Но тщетно, он так и не был найден. И как только появились французы, лазавшие по горам непонятно зачем, индейцы решили, что те переплыли океан, чтобы завладеть их сокровищами.

Однажды, когда ничего не подозревавшие ученые принялись за измерения, на них накинулись индейцы и забросали камнями. Пришлось спасаться бегством. Один из участников экспедиции, не успевший скрыться, был убит.

Но на этом злоключения экспедиции не кончились. Началась англо-испанская война. Сопровождавшие экспедицию офицеры отправились на фронт, и ученые вынуждены были дожидаться, пока кончатся военные действия. Без «конвоиров» испанский король не разрешал французам делать ни шагу. Все это очень осложняло дело.

К тому же и среди членов самого научного отряда не было полного согласия.

Буге больше всего интересовало не само измерение меридиана, а кто будет считаться его «автором». Он настоял, чтобы каждый академик производил работы самостоятельно и до возвращения во Францию не раскрывал результатов остальным. Годэну было все равно, как мерить: он во всем соглашался с остальными. Неутомимый Лакондамин, который успевал не только заниматься основным делом, но и собирать гербарии, ловить диковинных насекомых, лазать по горам в поисках минералов, решил, что проверенный трижды результат будет точнее. Но предложенный Буге порядок работ надолго задержал экспедицию в горах Перу. Шел девятый год, как она отплыла от берегов Франции, когда измерение меридиана было, наконец, закончено.

Годэн, Буге и Лакондамин сообщили друг другу результаты в зашифрованном виде и порознь отправились в обратный путь. Прошло еще несколько лет, прежде чем они встретились на собрании академии в Париже и узнали, кто же из них точнее измерил меридиан.

Первым на корабле, шедшем старым путем из Южной Америки, вернулся во Францию Буге. А Лакондамин купил плот и пересек весь материк по совершенно не исследованной тогда Амазонке. Он проплыл от самых ее истоков, где еле умещался плот, до бескрайных плесов, открывавшихся в океан. Из порта Пару, расположенного в устье Амазонки, он на попутном корабле добрался до Франции и появился в Париже спустя несколько лет после Буге. А Годэн остался на службе у испанского короля и попал во Францию еще позже.

Пока первая экспедиция путешествовала по тропикам, Мопертюи, Клеро, Камю, Лемонье и Цельсий — участники второй экспедиции — двигались вдоль меридиана, проходящего по долине реки Торнео — на границе между Финляндией и Швецией.

До устья реки добрались морем. Предстояло подняться вверх по ее долине. Но кругом был густой лес, росший на сплошных болотах. К тому же местность оказалась почти безлюдной. В тайге не было не только дороги, но и тропинку в девственных зарослях приходилось буквально прорубать. Поэтому двигаться решили по реке.

И этот путь не был легким. С каждым новым поворотом перед горожанами, которым более привычны были мостовые Парижа, открывались новые пороги, из которых, казалось, и состояла вся река. Волны в пыль разбивались о скалы, и над ними, не опускаясь, висел туман из мелких брызг. Грохот водяных валов доверху заполнял узкое ущелье, оглушая и пугая людей, осмелившихся плыть по капризной реке. Сам Мопертюи признавался потом, что всякий раз, как показывались очередные пороги, у него волосы вставали дыбом.

Хотя было лето, но французам оно казалось хуже всякой осени. Все время моросил дождь. Холодные туманы, не боясь почти негреющего северного солнца, сплошной непроницаемой пеленой окутывали долину, скрывая таящиеся впереди скалы. Земля словно насквозь пропиталась влагой. На берег нельзя было ступить: он весь превратился в сплошную трясину.

Настоящие же беды пришли, когда лето, не успев начаться, кончилось и задул свирепый норд. Река стала быстро замерзать. Свободной оставалась лишь середина. Наступила полярная ночь. Работать приходилось при ярких сполохах северного сияния, которого французы никогда раньше не видели. Но Мопертюи и его товарищи все же закончили измерение, затратив на это полгода. Достигнув Полярного круга, экспедиция тронулась в обратный путь.

С большим трудом добрались до устья реки, откуда началось путешествие. Но море и залив покрывал лед, и никакого сообщения с Большой землей не было. Отважным путешественникам пришлось зимовать в маленьком шведском городке, который носил то же имя, что и впадающая в залив река. Лишь через полгода, в середине лета, в Торнео пришел корабль, который увез ученых во Францию.

Париж встречал их как национальных героев. Лапландская экспедиция, по меткому выражению французов, привезла сжатую Землю, «ньютоновский облатум». Длина градуса в Лапландии оказалась равной 57 438 туазам (111,95 километра), то есть на 737 метров больше, чем на севере Франции. Даже и без перуанского градуса было ясно, что прав Ньютон. Спор, который с таким ожесточением вели в течение целого поколения, закончился. Но самого Ньютона уже давно не было в живых, и вся слава досталась участникам этих грандиозных экспедиций.