Марианна Басина - Там, где шумят михайловские рощи [без иллюстраций]

Частенько, принимаясь сказывать сказку, Арина Родионовна начинала с присказки. Присказок было множество. Но любимая была: «У моря лукоморья стоит дуб, а на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идёт — сказки сказывает, вниз идёт — песни поёт».

Пушкин слушал эту присказку, и в той же тетради, где записывал нянины сказки, на обратной стороне обложки набросал несколько строк:

Это было начало знаменитого пролога к «Руслану и Людмиле». Весь пролог вошёл во второе издание поэмы, напечатанное в 1828 году.

Любил поэт и песни Арины Родионовны — то весёлые и бойкие, то протяжные, грустные. Особенно хороши были песни о народном герое, грозе бояр и воевод, удалом волжском атамане Степане Разине.

По указке царского правительства попы с амвонов проклинали «бунтовщиков» — Пугачёва и Разина. А народ помнил и чтил своих заступников. И хоть слаб был старческий голос, негромко напевала Арина Родионовна, от песен её о «хозяине» Стеньке Разине веяло силой молодецкой, удалью мужицкой, вольным простором.

Няня напевала, Пушкин записывал. Вскоре он сам создал три песни, героем которых был «грозен Стенька Разин». Подлинно народные и по содержанию и по форме, они во многом напоминают те, что слышал поэт от Арины Родионовны. Первая песня Пушкина о Степане Разине начинается так:

Когда Пушкин хотел опубликовать свои песни, шеф жандармов Бенкендорф «разъяснил» ему: «Песни о Стеньке Разине, при всём поэтическом своём достоинстве, по содержанию своему не приличны к напечатанию».

Много песен, сказок и пословиц записал Пушкин от Арины Родионовны, от крестьян окрестных деревень.

Сорок девять песен передал он П. В. Киреевскому — одному из первых собирателей и знатоков русского фольклора. «Вот эту пачку,— рассказывал Киреевский, — дал мне сам Пушкин и при этом сказал: — Когда-нибудь от нечего делать разберите-ка, которые поёт народ, и которые смастерил я сам! — И сколько ни старался я разгадать эту загадку, никак не мог сладить». Песни, собранные поэтом, вошли в знаменитое собрание русских песен Киреевского.

Пушкин очень высоко ценил народное творчество. Он был глубоко убеждён, что «изучение старинных песен, сказок и т. п. необходимо для совершенного знания свойств русского языка».

В долгие деревенские вечера Пушкин не только слушал Арину Родионовну, но и сам читал ей многое из того, что сочинял.

В скромной деревенской комнатке звучали «Зимний вечер», «Песни о Стеньке Разине», «Жених», строфы «Онегина», сцены «Бориса Годунова». С улыбкой слушала Арина Родионовна своего питомца, узнавала в его стихах и собственные рассказы, и (вот уж, право, чудо!) самое себя. Ведь няня Татьяны — Филипьевна, это точь-в-точь она: «с платком на голове седой старушка в длинной телогрейке». Такая же мастерица сказывать сказки.

Всю долгую зиму проводила Арина Родионовна под одной кровлей с Пушкиным. С наступлением тёплых дней переселялась во флигелёк, который позднее стали называть «домик няни».

И теперь в Михайловском, подле Дома-музея, среди зарослей акации и сирени стоит этот маленький флигелёк.

Домик няни, как и Дом-музей, был отстроен к стопятидесятилетию со дня рождения Пушкина. Подлинный флигелёк, где жила когда-то Арина Родионовна и где бывал у неё Пушкин, разрушили фашистские оккупанты, отступая из Михайловского. Они уничтожили тот самый домик няни, который в 1920 году с такой любовью восстановили красноармейцы Отдельной башкирской бригады.

Когда в июле 1944 года советские войска освободили Пушкинский заповедник, на месте домика няни они увидели оставленный фашистами дот, из которого торчал ствол пушки.

Домик няни был первым из строений, восстановленных в селе Михайловском. И ныне он такой, как прежде — маленький (длина 9 метров, ширина 7 метров), рубленный из толстых сосновых брёвен, с небольшими квадратными окошками. Крыт и обшит тёсом.

В нём две половины, две одинаковые комнаты, которые разделяет узкий сквозной коридор. Дверь в одном его конце ведёт на «чёрное» крыльцо, в сторону Сороти. Дверь в другом — на «красное» крыльцо, на усадьбу.

Внутри стены домика тёсаные, некрашеные. Полы тоже некрашеные, дощатые. Такие и потолки.

В «Описи» сельца Михайловского, составленной в 1838 году, о домике няни сказано: «Деревянного строения, крыт и обшит тёсом, в нём комнат 1. Окон с рамами и стёклами 3. Дверей простых на крюках и петлях железных с таковыми же скобами 3. Печь русская с железною заслонкою и чугунною вьюшкою. Под одной связью баня с голландской печью и в ней посредственной величины котёл».

Значит, когда-то одна из комнат домика няни была пригодной к жилью светлицей, а в другой помещалась банька.

В светлице в летнюю пору и жила Арина Родионовна.

Может быть, этот неоконченный набросок Пушкина, помеченный 1824 годом, и есть описание летнего жилища Арины Родионовны.

Теперь в домике няни устроен музей.

В одной комнате размещены репродукции с картин и рисунков, фотографии, скульптуры, посвящённые Арине Родионовне и её домику.

Другая комната — светёлка няни.

Всё здесь простое, старинное, деревенское. Посреди стол, покрытый домотканой скатертью, неказистые громоздкие стулья, диванчик, столики — работы крепостных мастеров. Вдоль стен — широкие лавки. На одной — старинные псковские расписные веретено и прялка с куделью. В углу печь с лежанкой, а близ неё вместительный деревянный сундук. На потемневшем от времени комодике стоит шкатулка, которая, по преданию, принадлежала Арине Родионовне. Шкатулка эта хранилась в семействе приятеля Пушкина — поэта Н. М. Языкова и была подарена Пушкинскому заповеднику потомками Языкова. Очевидно, этот ящичек служил копилкой. На его крышке отверстие — прорезь для опускания монет. Надпись, сделанная на бумажке, приклеенной к внутренней стороне крышки, гласит: «Для чорного дня. Сделан сей ящик 1826 года июля 15 дня». Надпись сильно выцвела, но её можно прочесть.