Марианна Басина - Далече от брегов Невы [без иллюстраций]

Наконец в августе 1821 года сильная «военная партия» при петербургском дворе, её глава — Каподистрия всё-таки принудили Александра послать ультиматум Турции и отозвать из Константинополя русского посла барона Строганова и всё русское посольство. С минуты на минуту ждали начала войны.

Ждал войны и Пушкин. Когда греки восстали, он мечтал бежать к ним. Но пытаться не стал. Знал, что поймают и запрут. Но теперь, если начнутся военные действия, решил непременно вступить в армию. Друзьям, которых недавно просил добиться для него хоть короткого отпуска в Петербург, писал: «Если есть надежда на войну, ради Христа, оставьте меня в Бессарабии». Он торопил события.

Пушкин назвал это стихотворение «Мечта воина», а его друзья в своих письмах — «Ожидание войны».

Но страх царя, что война с Турцией разрушит столь дорогой его сердцу Священный Союз европейских монархов, созданный для борьбы с революциями, поссорит его с Австрией, да ещё и с Англией, был столь силён, что Александр вызвал Каподистрию в Царское Село и сказал ему, ссылаясь на всё тот же мифический парижский комитет:

— Если мы ответим туркам войной, парижский главный комитет восторжествует и ни одно правительство не останется на ногах. Я не намерен давать простор врагам порядка. Во что бы то ни стало надо найти средство устранить войну с Турцией.

Греки продолжали сражаться в одиночку. Пушкин с надеждой и болью следил за их борьбой.

Незадолго до отъезда Пушкина в Каменку Иван Никитич Инзов предложил ему переселиться из заезжего дома купца Наумова к себе, в большой двухэтажный наместнический дом на окраине Кишинёва.

Сам Инзов жил во втором этаже, предоставив первый своим подчинённым. В первом этаже получил две небольшие комнаты с окнами, забранными решёткой и выходящими в сад, Пушкин. Так он оказался под одной кровлею со своим снисходительным начальником, человеком необычной судьбы и высоких душевных качеств.

Происхождение Инзова было окутано тайной. Младенцем привезли его из столицы в Пензенскую губернию, в имение князей Трубецких, просили воспитать, объяснив, что сей младенец не простого звания, а побочный сын благородного лица. Мальчика нарекли Иваном, отчество дали как и у хозяина — Никитич. Фамилию придумали со значением — Инзов. Зовут, мол, иначе — Иной зов.

Воспитатель и наставник Инзова — князь Николай Никитич Трубецкой, просвещённый вельможа, масон, друг известного журналиста и «типографщика» Новикова — прививал своему питомцу любовь к наукам, мягкость нрава, человеколюбие. В чём и преуспел.

Не имеющему ни состояния, ни сильных покровителей юноше пришлось самому пробивать себе дорогу. Окончив образование, семнадцати лет вступил он в армию. Послужной его список был длинен и выразителен. Сражался под знамёнами Суворова и Кутузова, брал турецкую крепость Измаил, участвовал в беспримерном переходе русских войск через Альпы, отличился в 1812 году. Имел кроме русских орденов высший французский — Почётного легиона — за гуманное отношение к пленным французам.

Инзов был добр и скромен. Храбр неброской истинной храбростью, которая не терпит ни аффектации, ни выставления себя напоказ, ни жажды лавров и восхвалений. На вопрос своего биографа, что он делал при Аустерлице, отвечал: «Помню, что я старался делать моё дело, был безотлучно при Михаиле Илларионовиче [11] Кутузове. и заботился о том, чтобы его внимание не развлекалось мелочными делами по внутреннему управлению армией».

Хорошо знавший Инзова дипломат Стурдза говорил, что Иван Никитич «умел, но не любил воевать». Потому после окончания войны с Наполеоном Инзов принял скромную, но вполне отвечающую его наклонностям должность попечителя иностранных колонистов. О должности наместника он и не помышлял, но, получив её, исполнял со старанием.

Обжившись в Кишинёве, Инзов устроил свой дом в полном соответствии со своими вкусами и привычками — скромно и просто. Украшением его комнат служили несколько сабель на стене да книги. Он много читал, интересовался историей, ботаникой, сочинениями нравственными и мистическими, приоткрывающими для смертных тайны загробного мира. Единственной роскошью, которую себе позволил, была маленькая оранжерея, устроенная возле дома, и птичник. В оранжерее генерал проводил свободные часы. Птиц Инзов особенно любил, и по просторному двору важно разгуливали павлины, приручённые журавли, индейские петухи, суетились куры и утки всевозможных пород. У крыльца прикованный цепью за лапу злобно горбился бессарабский орёл.

Когда Инзов сам с балкона кормил своих птиц, привлечённые кормом шумно со всей округи во двор слетались голуби.

— Это мои янычары [12] Янычáры — отборное привилегированное войско турецкого султана. , — шутил Иван Никитич. — Главное лакомство янычаров тоже было пшено сарацинское.

Пушкин не случайно попал к Инзову. Два события — решение удалить из столицы беспокойного поэта и назначение Инзова наместником Бессарабии — совпали. И когда Карамзин просил Каподистрию помочь облегчить участь Пушкина, тому пришло на ум уговорить царя отправить юношу курьером с депешей, извещающей генерала о его новом назначении. Бессарабия находилась в ведении Каподистрии, и, посылая Пушкина к Инзову, статс-секретарь мог следить за его дальнейшей судьбой.

Каподистрия давно и хорошо знал Ивана Никитича. В 1812 году они часто встречались: один заведовал дипломатической канцелярией в армии Чичагова, другой в той же армии командовал дивизией. В перерывах между боями они играли в шахматы.