Семен Узин - Гремящий дым

После жертвоприношений богам и прощального пиршества аргонавты пустились в путь. Много опасностей и невзгод пришлось им перенести на всем протяжении этого долгого плавания, всего не перечесть. Но, хранимые покровительствующими им богами, они наконец благополучно прибыли в царство Эета на берега Фасиса. Здесь с помощью младшей дочери царя волшебницы Медеи, которая горячо полюбила юного героя, Ясону удалось похитить золотое руно и вернуться на родину.

Вот, собственно, и весь миф об аргонавтах. Но для нас представляет интерес только первая его часть, где говорится о золотом руне, как таковом. И вот почему.

Царство мифического царя Эета в Колхиде находилось, как предполагают, там, где ныне стоит город Кутаиси. Этот город известен давно, и у древних писателей он упоминается под различными наименованиями, например, такими, как Кита, Китаис, Котезион, Котиейон, Кутатисий, Котаис и т. д. И самое любопытное заключается в том, что все эти названия в известной степени созвучны с греческим словом «куйтос», то есть кожа, шкура. Естественно, напрашивается предположение, что в названии города следует искать связь с древнегреческим мифом о золотом руне, потому что золотое руно овна — это в просторечии шкура барана.

Вы скажете, догадка? Согласен. Несомненно, только догадка. Но пока за неимением ничего более определенного приходится довольствоваться этой догадкой…

— Да-а-а, — протянул Андрей Петрович, — нелегкое это дело — расшифровка географических названий, оказывается. Но чертовски интересное! Очень интересное! Знаете что? Расскажите еще что-нибудь в этом роде, я начинаю входить во вкус все больше и больше!

— Нет, на сегодня хватит, — решительно сказал я. — Уже поздно, первый час ночи, пора спать. К тому же гроза кончается. А завтра, если хотите, мы вернемся к этой теме.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.

Но разговор наш возобновился лишь через день, потому что Василий Петрович уехал утром следующего дня по делам в Ялту и возвратился домой лишь поздним вечером. Прощаясь, он просил в его отсутствие не затевать беседы.

Я заверил его, что он может не беспокоиться, а Андрей Петрович со своей стороны обещал не задавать мне ни единого вопроса в отсутствие брата не только о географических названиях, но и вообще по географии, истории, филологии, языкознанию и т. д.

Мы мирно провели с Андреем Петровичем весь день на море, обсуждая проблемы рыболовства, а вечером коротали время за шахматной доской.

Следующее утро застало всех нас троих на берегу моря. Расположившись в тени большой скалы, мы лениво обменивались впечатлениями о погоде, о море, о наших соседях по пляжу, число которых увеличивалось буквально с каждым мгновением.

Вдруг Андрей Петрович вскочил и замахал руками, кого-то приветствуя и приглашая.

К нам направился высокий худой мужчина в очках. Он был в плавках и купальной шапочке. Его белое тело резко выделялось на фоне загорелых фигур, усеивавших пляж.

— Приветствую вас, Сергей Михайлович, на берегу Черного моря, — пожимая руку бледнотелому незнакомцу, весело сказал Андрей Петрович. И, обращаясь к нам, добавил:

— Прошу любить и жаловать. Мой московский приятель Сергей Михайлович Королев, доцент, кандидат исторических наук, превосходный собеседник, гм… гм…

— Мне кажется, вы сказали более чем достаточно, — остановил его Сергей Михайлович, добродушна улыбаясь. — Давайте знакомиться.

Мы обменялись рукопожатиями. Завязался непринужденный разговор, и вскоре Сергей Михайлович, оказавшийся человеком общительным, чувствовал себя в нашей компании как рыба в воде, да простит мне читатель это избитое сравнение.

Андрей Петрович потащил своего друга купаться. Я последовал за ними. Накупавшись вдоволь, мы растянулись на горячей гальке, и Андрей Петрович со свойственной ему напористостью немедленно затеял разговор на интересующую его тему.

— Мы все в сборе, — заявил он, — и можем продолжить позавчерашнюю нашу беседу…

— Жарко, — проворчал Василий Петрович, подмигнув при этом мне, — настроения нет говорить…

— Э, нет, дорогой брат! — возмутился Андрей Петрович. — Уговор был? Был! Так будьте любезны держать слово!

— Ничего не поделаешь, Василий Петрович, — сказал я, тяжело вздохнув, — придется выполнять обещанное…

— Ах вы лицемеры! — расхохотался Андрей Петрович, немедленно разгадав нашу нехитрую игру. — Небось сами рады-радешеньки поговорить, а туда же… делают вид, что с их стороны это большое одолжение…

Я и Василий Петрович в свою очередь засмеялись, а Сергей Михайлович недоуменно поднял брови:

— Может быть, вы меня посвятите?..

— Разумеется, посвятим, — подхватил неугомонный Андрей Петрович, — и, сверх того, попросим принять самое деятельное участие в нашей беседе, которая, думаю, будет для вас небезынтересной.

— О чем же у нас сегодня пойдет речь? — в раздумье спросил я. — Вы имеете в виду что-нибудь определенное?

— Еще бы! К вашему сведению, я не сидел сложа руки и приготовил кое-какие вопросы, — не без самодовольства ответил Андрей Петрович. — И вот вам первый из них: Тбилиси!

— Ого! — не удержался я от восклицания. — Должен признать, что у вас неплохой вкус к названиям, Андрей Петрович.

— В каком смысле?

— Названия все выбираете такие, о которых есть что рассказать. В тот раз Одесса, нынче Тбилиси.

— Пустое! Чистая случайность! — махнул рукой Андрей Петрович с равнодушным видом, стараясь не показать, что польщен моим замечанием. — Однако не будем тратить драгоценного времени…

— Не будем, — согласился я. — Василий Петрович, вам что-нибудь известно о происхождении названия города Тбилиси?

— Очень немногое. Не припомню сейчас, где читал, но там было сказано примерно следующее: «тбили» или «тпили» — по-грузински означает «теплый», и Тбилиси переводится как «место теплых вод»…

— Серные источники подразумеваются, видимо? — перебил его брат.

— Да, по всей вероятности, — подтвердил Василий Петрович. — У грузин есть легенда, которая связывает возникновение города и его названия с этими теплыми источниками, но я, к сожалению, не смогу ее воспроизвести… — он смущенно хмыкнул, — запамятовал…

— Это дело поправимое, — пришел я на выручку, — я ее помню во всех подробностях…

— Послушаем, — потирая руки от удовольствия, сказал Андрей Петрович. — Обожаю всяческие легенды!

— Недаром говорится, что от ненависти до любви один шаг, — усмехнулся я. — Позавчера вы придерживались совершенно иного мнения о легендах и сказаниях…

— Кто прошлое помянет, тому глаз вон, — беспечно отозвался Андрей Петрович.

— Ваша правда, — согласился я. — Ну так слушайте, о чем гласит предание. Попробую воспроизвести его как можно более обстоятельно.