Линн Понтон - Сексуальная жизнь подростков. Открытие тайного мира взрослеющих мальчиков и девочек

Я спросила, не пыталась ли она поговорить с Даниэлем о своих опасениях. После долгого молчания раздались хлюпающие звуки. Мэдлин плакала.

— Я хотела спросить его об этом. Даже пыталась. Наверное, я думала, что мамы не могут разговаривать со своими сыновьями о таких вещах. Теперь, в свете того, что случилось, это выглядит очень глупо.

Я подметила, что она использует одно из любимых словечек своего сына — «глупо» — и подумала о том, что я узнала о Даниэле до сих пор. Пока никто не хотел говорить о том, что произошло. Казалось, на самом деле никто кроме Даниэля и не знал, что случилось. Может быть, его выкрик «извращенец!» точнее передавал ощущения мальчика, чем я себе представляла в то время. И то, что его «застукали» с пылесосом, как раз и заставило почувствовать себя подобным образом. Вероятно, разговор об этом с кем-либо только ухудшил бы положение.

Встретившись с Даниэлем в следующий раз, я еще думала о том, какое ощущение неудобства вызывает тема мастурбации у всех, включая и меня. Он улыбнулся, передавая мне ксерокопию объявления со снимком мордочки серой сиамской кошки. Заголовок объявления гласил: «Психиатр желает узнать имя загадочной кошки: воля помогает решить проблему».

Даниэль улыбался еще шире, наблюдая за моим лицом, когда я читала объявление.

— Хорошо сделано. Каким же образом это может помочь решить проблему, Даниэль?

Он пожал плечами.

— Просто. Кошки успокаивают детей, облегчают им приход сюда, к вам, и помогают говорить обо всем. Это разрешает ваши проблемы.

— Так позволь мне понять. Раз кошка так помогает в моей жизни, ты думаешь, что я должна знать ее имя.

— Да, я полагаю.

— Я согласна с тобой, Даниэль. Я думаю, что мне важно знать имя кошки и названия других важных вещей, которые могут остаться неназванными.

— Я усек это, — сказал он, — удивив меня быстротой реакции. — Это замечание психиатра. Как называется дрочение со шлангом пылесоса?

— Это один способ описания, если такое произошло, — сказала я.

После долгой паузы он наконец заговорил:

— Что-то в этом роде. Я не вполне уверен, что произошло. Я собирался попробовать... ну, я попробовал это. Но я испугался на полпути.

— Чего испугался?

— Не знаю, я испугался, что «потеряю его» в пылесосе, испугался за мою маму, что она подумает. Я хочу сказать, если бы вы видели ее лицо, когда она услышала пылесос и открыла дверь. Боже, я никогда этого не забуду.

— Ты еще не разговаривал с ней об этом?

— Для разговоров она отправила меня сюда.

— И это тебя не осчастливило.

— Нет, это ухудшило дело, по крайней мере сначала.

— Как это выглядит сейчас?

— Я полагаю хорошо. Я не думал, что смогу разговаривать об этом с кем-нибудь.

На мгновение он замолк и затем задал прямой вопрос:

— Ой, а вы не собираетесь рассказать им? Мне надо знать.

— Кому рассказать?

— Моей маме, доктору Грину.

— А как бы ты хотел?

— Ну, не говорите им. Хотя, держу пари, не похоже, чтобы было так.

— Если ты не навредишь себе, то я не буду разговаривать с ними об этом.

— Так это зависит от того, наврежу ли я себе, если вы сказали именно это?

— Да, это зависит от того, рискуешь ли ты своим здоровьем.

— Это моя жизнь, не так ли?

— Да...

— И мой член.

— Да, это определенно так, но если ты делаешь что-то опасное, то я хочу помочь тебе, а это может означать, что я должна осведомить твою маму.

Наконец, удостоверившись, что я не шпион, который докладывает обо всем, Даниэль вроде бы принял решение доверять мне, по крайней мере, частично. Он начал разговор медленно.

— Так насколько это плохо?

— Даниэль, это не «плохо». Это рискованно, опасно, если ты делал то, что сказал, если ты вложил пенис в шланг и включил пылесос.

— Насколько рискованно?

— Прикасаться к своему пенису, чтобы вызвать сексуальные ощущения, возбудиться и достичь оргазма, — нормально. Но засовывая пенис в нечто подобное шлангу пылесоса, можно в самом деле причинить себе вред.

Поколебавшись немного, он заговорил снова, очень быстро.

— Компания ребят в школе разговаривала о поллюциях. Они сказали, что таким образом можно узнать, как это работает. У меня никогда не было поллюций. Я думал, что проверю это наилучшим способом.

— Как ты пришел к идее о пылесосе?

— Один парень пошутил. Он сказал, что лучший способ на самом деле узнать, работает ли он, — это дрочить с пылесосом. — Даниэль засмеялся. — Вроде шутка... — посмотрел на меня, но продолжал рассказывать, желая закончить историю до того, как иссякнет запас храбрости. — Когда пылесос работал, мама открыла дверь, а у меня он вырос и затвердел. Я вроде был шокирован, остолбенел, а потом подумал: боже, он действительно собирается застрять там, и я спустил.

Однако, рассказывая об этом, Даниэль выглядел не только испуганным, но и гордым. Когда я упомянула о своем наблюдении, он согласился.

— Ну... ах, я был рад, что он работает и он был большой, в самом деле большой, твердый, как рассказывали другие парни. Они все говорили о пенисах длиной в двадцать пять сантиметров.

— И ты поверил.

— Да. Ну... может быть, нет.

— Но ты чувствовал, как будто тебе надо проверить свой.

— Я не могу использовать его для секса, если не знаю, работает ли он.

— Так это следующий этап, сначала проверочные испытания, а потом попытаться с сексом? — пыталась я заставить его взглянуть на свой план действий.

— Ну да, я знаю, что должен сначала уметь разговаривать с девочками, а я еще не могу, но я буду работать и над этим. Но по крайней мере мой член работает.

— Даниэль, это облегчает дело, и я знаю, что ты хочешь удостовериться в работоспособности всего, но не кажется ли тебе, что ты немного спешишь? Нет ли способа чуть замедлить это?

После долгой паузы он сказал:

— Может быть, — а затем: — Я спешил, чтобы рассказать парням в школе о пылесосе, о том, что я сделал это. Я не ожидал, что войдет мама, и когда я подумал, что мог потерять его... Боже! Что бы она сказала? Что сказал бы мой папа?

Так Даниэль впервые упомянул обоих родителей. Я спросила, как он думает, что сказал бы его отец. Сначала он заявил, что отец «убил бы» его за то, что он сделал такую «глупость». А потом заговорил о других возможностях. Отец выслушал бы и, возможно, сказал бы Даниэлю, что он сожалеет о том, что не смог решить вопрос со своей новой женой, сожалеет, что Даниэль живет в другом конце страны, сожалеет, что не был рядом и не поговорил с ним. Выговорив все это, Даниэль расплакался и признался, как много он потерял из-за того, что отца не было рядом.

Мы встретились еще два раза, прежде чем я снова поговорила с его матерью. От сеанса к сеансу Даниэль все с большим юмором говорил на темы секса и собственной сексуальности. Он, став гораздо спокойнее, рассказывал о «клубе валетов» в школе — так он назвал группу приятелей, которые поделились с ним идеей о пылесосе. Осознав теперь, что их «блестящая» идея едва не стоила ему пениса, он увидел их в несколько ином свете и считал, что им нужно «узнать жизнь».