Алексей Владимиров - Летучие пленники

Душистые изделия Лазурного берега приносили немалые доходы. Они пользовались известностью чуть не во всем мире. И вдруг у них появились соперники.

Началось все с ванили…

Это растение относится к семейству орхидей, славящихся красотой цветов. Красив и лимонно-желтый цветок ванили. Но он не имеет запаха. Не пахнет и зеленый стручок с семенами. Аромат таится в семенах-бобах, напоминающих фасоль.

Родина ванили — Мексика. С тех пор как европейцы проникли в Южную Америку, пахучие бобы вывозили во многие страны. Ваниль требовали и кулинары, и создатели душистых составов.

И вдруг оказалось, что пахучее начало мексиканки-ванили можно получить из северных хвойных деревьев.

Для этого весной очищали дерево от коры. Затем скребками снимали верхний, нежный и сочный слой вплоть до древесины. Из него после длительной обработки — кипячения, фильтрования, охлаждения — получали кристаллы кониферина. А из этого вещества после химической обработки извлекали игольчатые кристаллы ванилина.

В 1874 году была построена первая фабрика для производства пахучих кристаллов ванилина.

Вслед за тем был открыт способ получения гелиотропина — вещества с запахом цветка гелиотропа. Потом создан йонон — пахучее вещество с запахом фиалки. Затем — искусственный мускус…

Владельцы цветочных плантаций забеспокоились: в искусственных душистых веществах они увидели угрозу своим доходам. И объявили войну конкурентам. По их приказу продажные писаки высмеивали новые душистые вещества, называя их подделками и фальшивками. Подручные хозяев Лазурного берега нанимались на работу в только что организованные фирмы, чтобы выведать их планы, а заодно и опорочить ученых, работающих над созданием новых ароматов.

Тем не менее искусственные душистые вещества становились всё необходимей. Они помогали рождению новых ароматов. К тому же искусственные душистые вещества были гораздо доступнее натуральных. Их получение не зависело от капризов природы.

Владельцы плантаций стали распространять слухи о ядовитости искусственных душистых веществ. Они надеялись отвратить покупателей от изделий новых фабрик и фирм. Но и эта выдумка не помогла. Искусственные душистые вещества всё шире входили в жизнь. Война, затеянная Лазурным берегом, была проиграна.

Рабочие спустились по крутым ступеням в подвал фабрики. У того, кто помоложе, в руках фонарь. У пожилого — ломик.

Медленно двинулись они по каменным плитам, устилавшим пол. Каждую надо простучать: авось звук выдаст пустоту. Вот и еще рядок плит. И еще. Нигде нет тайника…

Тот, кто помоложе, вздохнул:

— Пустое занятие.

— Не спеши! Дело стоит того! — отрезал пожилой и снова застучал ломиком.

До революции в России почти не производили душистых веществ — привозили из-за границы. Правда, сырье часто оказывалось русским. Так было, например, с анисовым маслом. Оно привозилось из Германии, а готовили его из выращенного в Воронежской губернии аниса.

Большим спросом пользовались в России французские духи. А секрет их тонкого аромата во многом объяснялся мускусом, который французские фабрики получали из Сибири.

Вдоволь было в России сырья и для производства искусственных душистых веществ. Но их вовсе не производили. Предприятия, выпускавшие душистые составы, работали почти полностью на привозном сырье. И обслуживались в основном иностранными специалистами. Да и предприятия были маленькие, с примитивным, почти кустарным оборудованием. А после трудных лет гражданской войны находились к тому же в полном запустении.

Не лучше было положение и здесь, на фабричке, именовавшейся «Петербургской химической лабораторией». Казалось, не удастся пустить ее никогда. В цехах пыль и грязь. Чаны заржавели, пришли в негодность.

Впрочем, с этой бедой еще можно было как-то сладить: то подчистить, то подлатать. А вот где взять душистое сырье? Ну хотя бы на первое время.

— Будет сырье! — обнадежил один из старых рабочих. И рассказал, как в один из послереволюционных дней случайно услышал разговор бывшего владельца фабрики с управляющим.

Разговор шел о душистых маслах: как поступить с такой ценностью? Чтобы получить грамм розового масла, нужно вырастить тысячу роз. Чтобы добыть килограмм жасминового — около десяти миллионов цветов. Душистое масло ценилось на вес золота. И хозяин распорядился: «Надо припрятать!»

Испортиться масло не могло. Его и через двести лет можно пустить в дело, если хранить не в жестяном или железном сосуде и уберечь от воздействия солнечных лучей. Свет изменяет свойства душистых веществ, разрушает их.

Для поиска отрядили рабочего, который сообщил добрую весть. А в помощь — одного из новичков.

Начать решили с подвала. Обстучали все стены и плиты пола. Некоторые даже подняли — нигде ничего. Обшарили все закоулки в цехах — безрезультатно. Многим уже стало казаться, что все это пустая затея. И вдруг посчастливилось.

Решили осмотреть деревянную пристройку во дворе. Разгребли завал старых чанов, сливных баков и под ними обнаружили тайник. Там стояли завернутые в полотно бутыли с эфирным маслом.

Наверно, каждому приходилось видеть «чудеса», творимые фокусником. Вот только что у него в руке был шарик — и нет его! Как сквозь землю провалился!

Нечто подобное происходит со стеклянной палочкой и душистым кедровым маслом. Его получают из «живицы» сибирского кедра.

В стакан с прозрачным кедровым маслом опускают стеклянную палочку. Едва ее кончик погрузился в масло— пропал. Погрузилась вся палочка — будто и не было ее, исчезла!

Может, палочка растворилась? Нет, просто стала невидимкой.

Это «чудо» оказалось кстати не для фокусников, а для ученых.

У нашего зрения есть пределы. Предмет меньше чем в семь-восемь сотых миллиметра уже не разглядишь.

А человек издавна стремился сделать свои глаза более зоркими. При археологический раскопках древних городов не раз находили простейшие оптические приборы — линзы из отшлифованного горного хрусталя, а затем и из стекла.

Эти линзы — первый шаг к тому, чтобы увидеть невидимое. Правда, прошло много лет, прежде чем линзы открыли все свои возможности. Этого добился голландец Левенгук. С помощью созданных им линз люди заглянули в невидимый ранее мир.

Алая кровь оказалась прозрачной жидкостью, в которой плавали крошечные красные шарики.