Лилия Гущина - Тайная жизнь слов: тормашки и компания

Злачный – это:

• Полный зла

• Полный злата

• Изобильный

Когда-то оно означало плодородные поля, а в церковном языке даже рай. Но со словами все как с людьми. С возрастом у них может до неузнаваемости поменяться внешность, испортиться характер и поведение. Иногда по непонятным причинам, иногда – по очевидным.

У превращения райского сада в притон есть оправдание – на Руси хмельные напитки гнали из зерна, выращивать виноград не позволял климат. Потому и «зелено вино», и «зеленый змий» (змий – последний привет все из того же райского сада). А где пьянство, там и грехи в ассортименте.

Кондрашка – это:

• Палач

• Кирпич

• Воин-копьеносец

Оно и понятно: античное копье – это вам не кружевной зонтик от солнца, таскать его и метать могли только крепыши с косой саженью в плечах. Издалека они напоминали конкретную геометрическую фигуру. Какую? Правильно, квадрат. Когда такой кодрат-квадрат пронзал кого-то своим копьем, это очень смахивало на тот самый апоплексический удар. Точнее, наоборот.

Народное же толкование связывает выражение с Кондратием Булавиным, донским атаманом, который, внезапно напав, уничтожил отряд князя Долгорукого в 1707 г. Правда, фразеологизм существовал задолго до Булавинского восстания. Но народная этимология такими пустяками не заморачивается. И кстати, нигде в мире, кроме России, имя Кондратий не прижилось.

Рожон – это:

• Дупло с дикими пчелами

• Блокпост у древних русичей

• Заостренная рогатина

На чужеземца, который с мечом к нам пришел, на помещика, который слишком жесток, жаден или придирчив, и на прочих недобрых людей. Это у пролетариата основное оружие – булыжник. У русского же мужика – рогатина да вилы. Между прочим, вилы кое-где тем же рожном и звались.

А вот в восклицании «какого рожна!», скорее всего, поминается не оружие, а черт – существо одновременно и рогатое, и с вилами или кочергой подмышкой. Свой рожон есть и в Библии. Там это палка погонщика волов.

Оглашенный – это:

• Казнимый преступник (перед экзекуцией его провинности оглашались)

• Глашатай, вестник

• Человек, готовящийся принять крещение

На заре христианства язычники перед крещением должны были окончить что-то вроде трехгодичной воскресной школы, где им объясняли, на что и зачем они подписываются. Обучение называлось «оглашением» или «катехизацией», а сами ученики – оглашенными.

Естественно, уже во время обучения будущим рабам божьим вменялась в обязанность блюсти заповеди и вообще не бедокурить. Тот из оглашенных, кто не выдерживал и оступался, во-первых, начинал всю подготовку к таинству заново, во-вторых, публично каялся – посыпал голову пеплом и громко во всеуслышание перечислял свои прегрешения.

Владимир Даль был трудолюбивым фальсификатором. По мнению британских ученых, в его «Толковом словаре живого великорусского языка» около трети слов ни разу не живые и не великорусские, а плод авторской лингвистической фантазии. Даль был сыном датчанина и немки с французскими корнями: и он вырос, как часто случается в «импортных» семьях, ревностным русофилом и еврофобом. К концу своей многогранной жизни Даль заслужил облик то ли древнерусского кудесника, любимца богов, то ли древнерусского монаха-летописца. Само собой, Владимира Ивановича раздражали всякие там залётные «горизонты», «абажуры», «пенсне», так же как его идейных потомков раздражают сегодня пришлые «манагеры», «презентации», «окешивания», а предшественников – «фрукты», «суп» или «галоши».

Но сражаться с инородцами Даль предпочитал не врукопашную, а исподволь, не афишируя свои опыты словотворчества и даже публично возмущаясь, если его подозревали в таковых. Отцовство он признал только в отношении слова «ловкосилия» (оно же «гимнастика»): видимо, Даль надеялся, что все другие его искусно состаренные неологизмы, например, «дикообразность» (барокко), «умословие» (диалектика), «тождеслов» (синоним) и иже с ними, легко сойдут за исконные, из народных недр добытые, на деревенских покосах-завалинках услышанные. А русский язык, так горячо любимый Владимиром Ивановичем, не затруднится с выбором, какое слово усыновить, а какое – депортировать. Ни одно из придуманных Далем слов не прижилось, сколько бы их на самом деле ни было.

Но вот что любопытно: Александр Сергеевич Пушкин всего лишь единственный раз отважился на словотворчество. Он заменил в стихотворении «Трусоват был Ваня бедный» старинного волколака (обортня), чем-то ему не угодившего, на вурдалака, заодно вместе с лексической оболочкой поменяв бывшему волколаку и специализацию: теперь этот монстр не превращался в волка, а лакомился человеческой кровью, как его зарубежные коллеги-вампиры. И язык с Александром Сергеевичем тут же согласился, принял вурдалака как родного, а о волколаке больше никогда и не вспоминал.

Поделки В. И. Даля:

Рожекорча – мимика

Хорошуха – кокетка

Клещёвка – пенсне

Растопырка – зонт

Овидь – горизонт

Снадобица – аптека

Меженица – антракт

Верхосытка – десерт