Владимир Соловьев - Степан Разин и его время

Как бы удачно ни складывались действия разинцев на кизилбашских берегах, сколь блестящие и внушительные победы они ни одерживали, представлять каспийский поход как цепь сплошных триумфов — значит грешить против истины. Чтобы выдержать те лишения и испытания, которые выпали на долю разинского отряда, чтобы перенести все невзгоды, преодолеть все препятствия, встретившиеся им на пути, нужны были суровая казацкая закалка и выучка, недюжинная сила духа. Разинцы знали не только сладость побед, но и горечь поражений. Неблагоприятным для них исходом завершилась, например, кровопролитная схватка с крупными силами персов под Рештом. Сам Разин во время этого жаркого боя был ранен, его отряд лишился многих пушек, ружей, стругов и всяких запасов.

Тяжелой утратой была гибель соратника С. Т. Разина атамана Сергея Кривого. Он был убит на восточном побережье Каспия, отправившись с небольшой группой казаков пополнить запасы продовольствия для отряда.

Потери были не только в сражениях. Людей косили болезни, они страдали из-за нехватки воды, тяжелого и непривычного климата. Некоторые, чтобы утолить жажду, пили соленую воду и от этого неимоверно распухали. Ряды участников похода редели, силы таяли. Пора было возвращаться на родину. В народной песне Разин вопрошает своих товарищей:

И повстанческая флотилия берет курс к дельте Волги. Молва о сказочно богатой добыче разинцев, об их неслыханной воинской доблести и торжестве над ратями шаха, о вызволении русских пленных опережает прибытие легендарного отряда на родные берега. В свою очередь, участникам похода неожиданно становится известно, что в Астрахани их ожидает царская грамота, в которой им гарантировано прощение при условии мирного возвращения на Дон.

У истощенных, измотанных долгим, изнурительным плаваньем разинцев, среди которых многие едва держались на ногах из-за жестокой лихорадки, не было другого выхода. Во время переговоров с воеводой С. И. Львовым они заверили его, что выполнят все требования властей, если им предоставят возможность беспрепятственно проследовать на Дон. В знак своей покорности повстанческий атаман на глазах у всех поцеловал бумажный свиток с объявлением монаршьей милости и как государева наместника щедро одарил Львова. Конечно, царская администрация, располагая большим войском, вынашивала планы расправы со «смутьянами» и государевыми ослушниками, но вся Астрахань — огромный город с многочисленным населением был взбудоражен вестью о прибытии разинского отряда из заморских краев и с нетерпением ждал героев каспийского похода. Опасаясь, что астраханцы переметнутся к Разину, воеводы И. С. Прозоровский и С. И. Львов сочли за лучшее, отобрав у казаков пушки и главные военные трофеи, пропустить атамана с отрядом на Дон.

За те несколько дней, которые Разин и его товарищи провели в Астрахани, они стали безраздельными властителями дум местных жителей. «Казаки были одеты, как короли, в шелк, бархат и другие одежды, затканные золотом, — свидетельствует очевидец событий голландский парусный мастер Я. Стрейс. — Стеньку нельзя было бы отличить от остальных, ежели бы он не выделялся по чести, которую ему оказывали». В старинной песне подробно описан поразивший не только простой народ, но даже видавших виды иностранцев наряд участников персидского похода:

Но куда большее впечатление, чем одежда, на астраханцев произвело то, с каким достоинством держали себя Разин и его сподвижники. Объединенные заветной мечтой найти вольную волюшку, они называли себя князьями казачьей вольницы и держались на равных с воеводами и боярами, словно и впрямь принадлежали к сановным князьям. Стрейс оставил выразительный словесный портрет С. Т. Разина: «Вид его величественный, осанка благородная, а выражение лица гордое; росту высокого, лицо рябоватое. Он обладал способностью внушать страх и вместе любовь. Что б ни приказал он, исполнялось беспрекословно и безропотно».

Короткое пребывание участников каспийского похода в Астрахани произвело ошеломляющее впечатление на население города. Неведомый иностранец, англичанин по национальности, воочию видевший, как восторженно встречали разинцев, не преминул отметить в своих записках, какой огромной популярностью они пользовались у местных жителей, однако этот автор недвусмысленно утверждает, что Разин попросту купил расположение астраханцев: «Когда ходил он по улицам, то бросал в народ золотые и другие награбленные им монеты, и оттого народ встречал его приветственными кликами…» Но другой иностранный очевидец — голландец Л. Фабрициус свидетельствует иное. Разин, пишет он, «сулил вскоре освободить всех от ярма и рабства боярского, к чему простолюдины охотно прислушивались, заверяя его, что все они не пожалеют сил, чтобы прийти к нему на помощь, только бы он начал». Вот чем, а вовсе не золотом завоевали князья казачьей вольницы симпатии астраханцев!

Астраханские власти пустили разинскую флотилию в город на условии, что казаки сдадут пушки и другое оружие, освободят именитых персидских пленников, вернут имущество шаха, в том числе чистокровных скакунов из его конюшен, а также всю остальную добычу. Частично Разин выполнил требование астраханских воевод, но настоял на том, чтобы казакам были оставлены 20 легких пушек и то добро, которое было добыто в персидском походе, так как пушки потребуются для обороны от нападений крымцев и ногайцев при возвращении на Дон, а что касается захваченной в Персии добычи, то она, по словам Разина, была уже вся поделена между казаками. Чтобы воеводы были посговорчивее, повстанческий предводитель оделил их богатыми подарками: И. С. Прозоровскому как главному наместнику была пожалована баснословной цены соболья шуба, а С. И. Львову, как сообщает Л. Фабрициус, «куча ценных вещей, в особенности жемчугов, прекрасных конских сбруй, усыпанных жемчугом и бирюзой, а также куча серебра и золота». Фабрициус свидетельствует, что Львов после этого принял Разина в названые сыновья и по русскому обычаю подарил ему икону в золотом окладе искусной работы. «В надлежащем месте, однако, к этому отнеслись весьма неодобрительно», — пишет тот же автор, имея в виду реакцию боярского правительства и самого «Тишайшего» на поступок сиятельного князя. Трудно сказать, чем руководствовался Львов, решив столь коротко сблизиться с Разиным. В принципе казацкие атаманы с Дона не считались в глазах столичной знати худородными людьми. Учитывая ту важную миссию, которую выполняли они по охране южных границ, в Москве их принимали по высокому чину. И все же поведение князя Львова не может не вызывать удивление, ибо он, разумеется, понимал, что, став нареченным отцом Разина и этим выказав ему свое явное благоволение, он одновременно рисковал накликать на себя монаршью немилость, что, кстати, и произошло. Принимая Разина в названые сыновья, князь Львов, конечно же, пускался в тонкую игру, в результате которой рассчитывал снять царившее в связи с пребыванием в Астрахани участников каспийского похода социальное напряжение, но чересчур переусердствовал. Однако, приобретя расположение Разина, Львов, сам того не ведая, сберег себе жизнь. Но об этом позднее.