Коллектив авторов - История Российской научно-популярной прессы в социально-культурном контексте

Становление научных и естественно-научных воззрений – составная часть процесса секуляризации, протекающего в цивилизации. Их автономизация имеет длительную историю, сопровождавшуюся жесткой борьбой против них со стороны религии [1] См.: Райнов Т. Наука в России XI–XVII веков. Очерки по истории донаучных и естественно-научных воззрений на природу. Части I–III. М.; Л., 1940. . Опорой этих взглядов были человеческая практика, развитие ноосферы, стремление человека обустроить свое окружение в связи с растущими потребностями.

Заложенное в природу человека противоречие между субъективным и объективным, идеальным (духовным) и материальным носит фундаментальный характер и существует на протяжении всей истории человечества. Но в процессе познания мира, роста потребностей человека научная мысль как более связанная с практической стороной его жизнедеятельности все больше теснила религиозную. Одним из важнейших инструментов этого сложного процесса секуляризации общества стала научно-популярная публицистика.

Основы публицистики – мысль и информация. Главная ее функция – просвещать, нести человеку знание и помогать ему познать мир [2] См.: Жирков Г. В . Просветительская функция журналистики в исторической ретроспективе // Жирков Г. В. Журналистика: исторические этюды и портреты. СПб., 2007. С. 98–126. . Дуализм человеческой природы, отражающий единство ее духовного и материального, осмысление человеком процессов жизни и жизнедеятельности, вел от предполагаемого знания к научному и вносил в него субъективное начало – от естественного до крайнего субъективизма, проявлявшегося в преследовании инакомыслящих и иноверующих вплоть до сожжения их на кострах.

Эволюция научно-популярной публицистики – зеркало становления процесса секуляризации общества. Она проходила ряд этапов, которым были присущи свои особенности. Первый – наиболее длительный – период охватывает допетровскую эпоху, характеризующуюся как в России, так и в Европе, жестким подавлением всякого стремления человека к материалистическому осмыслению устройства мира и жизнедеятельности людей, о чем свидетельствуют трагические судьбы Коперника, Галилея, Джордано Бруно, которые, по мысли богословов, все существующее объясняли естественными законами, «желанием заключить все могущество Божие в ограниченный круг», человеку же якобы нужно «не многознание, а только вера и слепое повиновение» [3] Фойницкий И. Я . Моменты истории законодательства о печати // Сборник государственных знаний / под ред. В. П. Безобразова. Т. II. СПб., 1875. С. 363. . В тот период пересматривались основы вероисповедания и на этой почве происходили кровавые побоища, в ходе которых особо страдали те, кто выступал с новым словом, кто пытался найти истину в человеческом опыте, закреплять ее в рукописях, кто начал использовать печатный станок для высказывания оппозиционной мысли. По всей Европе с санкции религиозной и светской власти сжигали на кострах живую или овеществленную свободную мысль. Приведем ряд фактов этой трагической хроники.

642 г. – сожжена сарацинами богатейшая Александрийская библиотека. В течение шести месяцев рукописями топились все местные бани.

XI в. – по распоряжению шведского короля Олая «для облегчения введения христианства» сожжены рунические книги.

1327 г. – во Флоренции был сожжен поэт, мистик и астролог Чекко.

1415 г. – по постановлению Констанцского собора был сожжен вместе со своими книгами просветитель, ректор Пражского университета Ян Гус.

1508 г. – кардинал Хименес сжег около ста тысяч древних арабских рукописей.

1510 г. – император Максимилиан распорядился предать огню все еврейские книги, кроме Библии.

1527 г. – в Лейпциге за выпуск в свет недозволенных книг был обезглавлен печатник Ганц Гергот [4] Фойницкий И. Я . Моменты истории законодательства о печати // Сборник государственных знаний / под ред. В. П. Безобразова. Т. II. СПб., 1875. С. 315; Жирков Г. В . История цензуры в России XIX–XX вв.: учеб. пособие. М., 2001. С. 8. .

На Руси, в России весьма долго мысль составляла исключительную принадлежность духовенства, считавшего себя единственным обладателем истины. По мнению английского посланника Д. Флетчера, «епископы, лишенные всякого образования, следят с особенною заботою, чтобы образование не распространялось, боясь, чтобы их невежество и их нечестие не были обнаружены» [5] Флетчер Д. О государстве русском. СПб., 1906. Цит. по: Фойницкий И. Я . Моменты истории законодательства о печати // Сборник государственных знаний / под ред. В. П. Безобразова. Т. II. СПб., 1875. С. 318. . В этом мнении иностранца отражено неприятие священнослужителями научного знания. Эта проблема до сих пор является предметом дискуссии. Архимандрит Иоанн (Экономцев), раскрывая взгляды церкви на знания, замечает: «Иногда высказывается мысль, что православие (в отличие от протестантизма) якобы являлось тормозом для формирования и развития у нас естественно-научной традиции». На самом деле это не так. Характеризуя эпоху Петра Великого, Иоанн поясняет: «Так же, как и в случае с Западной Европой, просвещение и наука нужны были Петру не сами по себе, а в прагматическом, утилитарном, сиюминутном преломлении» [6] Экономцев И. (архимандрит). Национально-религиозный идеал и идея империи в Петровскую эпоху (к анализу церковной реформы Петра) // Петр Великий: pro et contra. СПб., 2003. С. 590–591. . Этот основной тезис церковников о том, зачем власти и народу нужны знания и наука, варьируется в их трудах по-разному.

Второй период, переходный, открывается эпохой Петра Великого; он длился полтора века (1700–1850), когда происходило фактическое обособление светского научного знания от религиозного. Здесь можно вспомнить деятельность одного из сподвижников Петра Якова Брюса, работавшего в 1698 г. в лаборатории известного английского ученого И. Ньютона и написавшего «Теорию движения планет», переводившего по поручению Петра научные книги. Переведенная им работа Х. Гюйгенса «Книга мировоззрения, или Мнение о небесноземных глобусах или их украшениях», обычно называемая «Космотеорос», представляла в России «совершенно новый научный жанр». В ней «переводчик, безусловно, стремился разъяснить открытия науки Запада и сделать их понятными «читающей по буквам публике» [7] Филимон А. Н . Яков Брюс. М., 2013. С. 294. .

Говоря о церковной реформе Петра Великого, протоиерей Георгий Флоровский называет ее «властным и резким опытом государственной секуляризации», который удался. В этом, по его мнению, «весь смысл, вся новизна, вся острота, вся необратимость Петровской реформы» [8] Флоровский Г . Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 82. . Однако реформы Петра Великого не затрагивали религиозной мысли, не ущемляли ее. Согласно Духовному регламенту (1721), религиозная мысль оставалась только за духовенством: «…частный человек не может иметь голоса, всякое отступление его мнений от занесенных в Св. Писание “воню безбожия издает от себе”, и потому каждому христианину православного исповедания предписывается слушать от своих пастырей» [9] Духовный регламент всепресветлейшего, державнейшего государя Петра Первого, императора и самодержца всероссийского. М., 1904; Полное собрание законов Российской империи. Т. 6. СПб., 1838. С. 317–318. См. также: Фойницкий И. Я. Моменты истории законодательства о печати // Сборник государственных знаний / под ред. В. П. Безобразова. Т. II. СПб., 1875. С. 347. .