Борис Тебиев - …И в просвещении стать с веком наравне. Том I

В другой публикации, посвященной опыту Великобритании, «Северный Вестник» призывал «положить конец пагубному размножению дворянства», обогатить аристократию казенными землями, обособить и замкнуть от вторжения иносословных элементов. Дети всякого чиновника, отмечал журнал, не имея возможности претендовать на вступление в дворянское сословие, «не нашли бы другого средства отличить себя от простолюдинов, как через науки, изящные искусства и художества». Журнал желал видеть Россию по примеру Англии страной с гражданскими учреждениями, упорядоченными законами, улучшенным народным образованием и… могучей кастой пэров.

Масла в огонь подливали и французские аристократы-эмигранты, наводнившие в те годы Россию и мечтавшие с помощью русских штыков освободить Францию от «тирании Наполеона». Одним из них был граф Жозеф де-Местр, талантливый публицист и адепт монархизма, обосновавшийся в Петербурге в качестве посланника лишенного владений сардинского короля. Установив дружеские отношения с министром просвещения А. К. Разумовским, он получил доступ ко двору и, пользуясь этим, развернул разнузданную пропаганду против просвещения. В изданном в 1811 г. сочинении «Quatre chapitres sur la Russie» он доказывал, что распространение наук в России должно быть остановлено. Для этого рекомендовалось объявить, что научное образование не составляет необходимости для занятия какой-либо гражданской или общественной должности и что следует требовать знаний только для специальных должностей (например, математики для инженеров). Автор ратовал за отмену преподавания наук, которые могли быть толкуемы «по личным вкусам и наклонностям». К ним он относил историю, географию, метафизику, мораль, политику, коммерцию и некоторые другие науки. Ж. де-Местр рекомендовал, кроме того, не поощрять распространение знаний в среде низших классов общества, а всячески пресекать «невежественное или опасное рвение к подобного рода деятельности».

Окончательный разрыв с конституционной Францией, приведший к Отечественной войне 1812 г., сопровождался решительными попытками российских консерваторов ниспровергнуть «самый крепкий», по словам Ж. П. Бриссо, «монумент Французской революции» – ее философию, вытравить из сознания мыслящих россиян идейное наследие эпохи Просвещения растущей проповедью религии и мистицизма.

О смятении, охватившем в те годы чиновников учебного ведомства, писал в письме к знаменитому прусскому реформатору барону Штейну тогдашний попечитель Петербургского учебного округа, будущий министр и создатель теории официальной народности С. С. Уваров: «Состояние умов теперь таково, что путаница мысли не имеет пределов. Одни хотят просвещения неопасного, т.е. огня, который бы не жег; другие (а их всего более) кидают в одну кучу Наполеона и Монтескье, французские армии и французские книги, Моро и Розенкампфа, бредни Ш… и открытие Лейбница; словом, это такой хаос криков, страстей, партий, ожесточенных одна против другой, всяких преувеличений, что долго присутствовать при этом зрелище невыносимо: религия в опасности, потрясение нравственности, поборник иностранных идей, иллюминат, философ, франкмасон, фанатик и т.п.; словом – полное безумие. Каждую минуту рискуешь компрометироваться или сделаться исполнительным орудием самых преувеличенных страстей. Вот среди какого глубокого невежества находишься вынужденным работать над зданием, подкопанным у основания и со всех сторон близким к падению».

Окончательно разгромив Наполеона и восстановив на французском троне династию Бурбонов, европейские монархи создали в 1815 г. «Священный союз» – военно-политическое объединение, призванное не допустить впредь коллизий, подобных Великой Французской революции. Идя на поводу у махровых консерваторов, участники «Священного союза» взяли курс на снижение образовательного значения школы и увеличение элементов религиозно-нравственного воспитания, стремясь противопоставить французскому «материалистическому безбожию» авторитет религии. Что касается России, то ее правители испытывали, по словам В. О. Ключевского, двойной страх: вольного духа и народа, героически проявившего себя в войне с Наполеоном, но так и не обретшего гражданской свободы.

Создание «Священного союза» привело к идее унификации образовательных структур европейских монархических государств. Для России в конечном итоге это вылилось в переориентацию всей системы образования с передовой и динамичной французской модели на отсталую и консервативную прусскую.

Наступление реакции означало смену образовательной парадигмы. Вместо провозглашенного в начале века принципа «образование народа основывается на свободной науке» пришел новый принцип – «основать народное образование на благочестии». В целях его реализации участниками «Священного союза» было принято решение об объединении ведомств просвещения с духовными ведомствами в рамках единых министерств, концентрирующих в своих руках все вопросы духовной жизни в монархиях, позволяющих осуществлять единую государственную идеологию и тотальный контроль за умонастроениями обывателей.

Высочайше утвержденный 24 октября 1817 г. Александром I манифест провозглашал создание в России нового учреждения – Министерства духовных дел и народного просвещения, объединившего под одной крышей Святейший Cинод, Управление иностранными исповеданиями и Министерство народного просвещения. «Желая, чтобы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения, – говорилось в манифесте, – признали мы полезным соединить дела по Министерству народного просвещения с делами всех вероисповеданий в составе одного управления под названием Министерства духовных дел и народного просвещения. Само собой разумеется, что к оному присовокупляются и дела Святейшего правительствующего Cинода с тем, чтобы министр духовных дел и народного просвещения находился по делам сим в таком точно к Синоду отношении, в каковом состоит министр юстиции к Правительствующему Cенату, кроме, однако же, дел судных».

Во главе нового учреждения стал князь Александр Николаевич Голицын (1773—1844), уже занимавший с 1816 г., после отставки графа А.К.Разумовского, пост министра просвещения, а до этого (с 1803 г.) являвший синодальным обер-прокурором. А. Н. Голицин являлся одной из колоритнейших фигур александровской эпохи. Воспитанный при дворе Екатерины, он был участником детских игр будущего императора Александра I и его брата Константина, затем заслужил репутацию остроумного и ловкого придворного кавалера. При Павле I А. Н. Голицын впал в немилость и даже был выслан из Петербурга. Его служебный взлет произошел уже при Александре I. Типичный вольнодумец екатерининской эпохи, с легкомыслием относившийся к религиозным вопросам, заняв ответственный государственный пост обер-прокурора Синода, он резко изменил свои убеждения и образ жизни, проникся религиозным мистицизмом. Именно А. Н. Голицын стал инициатором создания в России в 1812—1814 гг. Библейского общества, весьма ревниво встреченного официальным православием и стоившего ему впоследствии, в 1824 г., церковной анафемы и карьеры министра.