Александр Левинтов - Письма внуку Ване

Он очень любил путешествовать, как ты и как я, но своё первое серьёзное путешествие по Южной Америке он совершил только в 30 лет! Его попутчиком был французский ботаник Бонплан.

Александр Гумбольдт и Бонплан на Амазонке. Какая огромная разница: один исследовал, изучал, пытался понять, построить теорию, а другой просто путешествовал и кропотливо собирал ботаническую и зоологическую коллекции. Кто теперь знает Бонплана? Художник Эдуард Эндер

Гумбольд и Бонплан на фоне Чимборасо. Как прекрасна наша планета Земля! Художник Фридрих Георг Вайтш, 1806

Это путешествие заняло пять лет. Результаты их путешествия были впечатляющими. Гумбольдт открыл Анды, доказал, что Ориноко соединяется с Амазонкой, дал точную топографию и координаты многих мест. Коллекция растений и животных составила 4 тысячи видов, из них почти половина не была известна науке.

Гумбольдт совершил ещё два великих путешествия: в Тибет и в Россию. Он очень помог России освоить рудные и кристаллические богатства Урала. А потом он написал книгу «Космос», которая остаётся до сих пор непокорённой вершиной в географии уже почти 200 лет. Когда мы в университете изучали землеведение с основами астрономии, мы знали, что почти все учебники просто пересказывают «Космос» Александра Гумбольдта. И всё равно мир остаётся открытым для дальнейшего познания.

У Александра был брат, которого звали Вильгельм. Оба они получили великолепное домашнее образование, ведь тогда школ и гимназий почти не было. Вильгельм тоже стал великим ученым, филологом. Вместе они создали в Берлине Гумбольдтовский университет – в Германии, и в Европе, и в России, и в Америке уже было много университетов, сотни университетов, но братья Гумбольдты перевернули страницу истории – они создали университет, который давал самые массовые профессии: врачей, юристов, инженеров, агрономов, учителей – мы живём в мире профессий, мы все учились в гумбольдтовских университетах и ещё долго будем учиться. Как знать, может и тебе придётся учиться в университете, где люди получают очень важные и нужные профессии.

Ты тоже уже получил очень хорошее домашнее образование, ведь чтобы получить образование, надо быть образованным человеком, вот какой парадокс. И очень важная деталь: ты не только получил образование – ты его взял и продолжаешь брать. Это – твоя инициатива, твоя жажда нового знания – пусть никогда не утолится эта жажда, как она оставалась неутолённой у Александра Гумбольдта. Как и ты, он был всеяден: он изучал и хорошо знал финансы и экономику, медицину, физику, математику, ботанику, археологию, греческий язык, геологию, геодезию, любил поэзию и прекрасно рисовал. Его первая научная работа называлась «О рейнских базальтах». У него было множество профессий, но прежде всего он был высокообразован. Его пример точно говорит нам: образование – ни для чего, оно само по себе ценно. И это отличает образование от получения профессии. Надо уметь ценить и то, и другое – ты понял, почему?

Знаешь, Ваня, я в жизни понял всего три вещи:

– богат не тот, кто много имеет, а тот, кто умеет много тратить

– умён не тот, кто много знает, а тот, кто умеет пользоваться знаниями

– мир устроен так, чтобы человек мог его познавать

Я очень хочу, чтобы ты стал географом, а если ты выберешь другой путь – тоже хорошо. Но мне хочется, чтобы ты полюбил Александра Гумбольдта и следовал за ним: в трудах, в размышлениях, в желании понять и познать этот мир.

Он и в старости был также красив, как и в молодости. Красив умом. И ты будешь таким же, вот увидишь.

Памятник Гумбольдту на главной улице Берлина

Не помню, рассказывал ли я тебе эту историю про знаменитого мудреца и баснописца Эзопа.

Однажды Эзопа спросили:

– отчего культурные растения и болеют, и неурожайные, хотя за ними нужен уход, полив и много другой возни, а дикие растут сами по себе, не болеют и обильно плодоносят?

Эзоп ответил:

– культурные растения – пасынки земли, не она их сеяла и рожала, а потому и не любит их, дикие же растения – любимые дети земли, она их холит, кормит и оберегает безо всякого вмешательства человека.

Отношения людей ко всему живому всё время меняются. Во времена Эзопа природа воспринималась как божественная: в любом растении и животном для человека таилось божество, все природные силы – ветры, вулканы, моря и реки, громы и молнии – всё было божественно. И человек сам себе казался божественным произведением. Честное слово, я очень хотел бы жить в мире древних греков, ведь это так чудесно. И греческие мифы – вовсе не сказки и не выдумки. Само греческое слово «миф» переводится как «рассказ об истинном».

Но, кажется, я опять отвлёкся.

В моём детстве люди делили всех животных и все растения на культурные и дикие, все культурные считались полезными, большинство диких – вредными, сорными или сорняками. Если, например, рыба была несъедобная, то её считали вредной или даже опасной. Представляешь, росло-росло себе какое-нибудь растение из поколения в поколение миллионами лет, а тут – бац! – приходит человек и говорит: оно вредное, потому что невкусное. Не знаю, как тебе, мне было обидно, если бы кто-то пришёл и сказал про меня – да ну его, невкусный, а, стало быть, вредный.

Люди придумывали сказки про зверей, а потом сами же в них верили, что лиса, например, хитрая хищница, а какая же она плутовка, её такса, сама по себе собака много меньше лисы, запросто из норы выгоняет под пули охотника, и не всякого зайца она может одолеть. И про волка сказки явно наговаривают: он наполовину хищник, а наполовину вегетарианец, да и питается в основном мышами, мелкими грызунами и насекомыми.

В нашем детстве зверей было совсем немного: кошки-собаки, эти, конечно, полезные, если домашние, и вредные, если бездомные. Я ещё застал, когда по улицам лошади возили людей и грузы. Мыши и крысы считались вредными, но у нас был мышонок, маленький-маленький, он по вечерам выходил на свет, и мы потчевали его свечными огарками и хлебными крошками. Он был очень смешной: глазки маленькие-маленькие, хвостик – тоньше спички, а сам усатый, как заправский кот. Ну, какой же он вредный?! Он просто потешный.