Андрей Яковлев - Перевод и межкультурное взаимодействие

Следует подчеркнуть, что в переводоведении по-настоящему интегративного типа нельзя выделить и противопоставить разные его аспекты – чисто лингвистический, чисто психологический и т.п. Переводоведам следует приложить все усилия, чтобы переводоведение, во-первых, преодолело болезнь роста, при которой его понятийный и методологический аппарат складывается из отдельных разрозненных фрагментов, часто просто вырванных из других наук, но не переосмысленных, и, во-вторых, устранило прямую зависимость от взятых за основу концепций и теорий; одно без другого труднодостижимо, если вообще возможно. Это, в свою очередь, означает, что во всём широком круге вопросов, затрагиваемых переводоведением, ни один из них не должен решаться с использованием средств лишь одного какого-либо направления и не может быть отнесён к ведению только одной науки или исследовательского подхода.

По-видимому, выход из описанной ситуации терминологической и методологической неопределённости следует искать в создании такого подхода к изучению перевода, который был бы совершенно отличным от традиционных теорий (но не противопоставлен им!) и методология которого объясняла, снимала бы (в гегелевском смысле) противоречия традиционных теорий. То есть в частичном или полном переосмыслении онтологии перевода и, следовательно, в пересмотре основных положений теории (а не только терминов и их дефиниций) с идущим отсюда (именно в такой последовательности) следствием о переработке понятийного аппарата этой теории. Такой пересмотр не только желателен как свидетельство в пользу жизнеспособности теории перевода, против её ригидности и догматичности, но и необходим как основа сближения переводоведения с другими областями знания, в том числе новыми и динамично развивающимися, а не только эклектичного соединения некоторых их фрагментов. И для такого сближения традиционные (во многом односторонние) взгляды на перевод попросту неприемлемы.

Даже сегодня встречаются определения перевода, которые были введены на заре переводоведения. При так понимаемой онтологии перевод не может быть представлен как динамический процесс, как деятельность переводчика; перевод в данном случае проецируется только на одну плоскость: либо это плоскость систем языков, либо плоскость текстов. А теория перевода сводится к сопоставительному изучению (чаще всего анализу) систем языков или текстов.

Возможен и иной, более динамический подход, при котором перевод понимается как перекодирование сообщения. Однако и здесь нас подстерегает противоречие, состоящее в приравнивании пар «язык/речь» и «код/сообщение», в редукции перевода к этим парам. Такое приравнивание неправомерно, так как речь не является ни простой манифестацией языка, ни передачей сообщения, или информации получателю [Кацнельсон 2009: 97–98; Леонтьев А.А. 2006: 51– 52; 2007: 17]. А потому при рассмотрении перевода именно как вида речевой деятельности нам не могут быть полезны данные узко семиотических подходов к переводу, представляющих его именно как прямой переход от одной системы знаков к другой. Во избежание одностороннего взгляда на перевод следует рассматривать его с точки зрения речевой деятельности в целом, что крайне затруднительно без привлечения данных других наук, в частности психолингвистики и психологии.

Разумеется, если понимать перевод только как соотнесённое функционирование языков или как замену сообщения на одном языке сообщением на другом, то вопрос о деятельностной (или лучше сказать: деятельной) сущности перевода и не возникает. Толкование перевода как деятельности не ново для науки, деятельностью (в том числе речевой) перевод называли многие учёные – как «классики», так и более современные [Ширяев 1979; Валеева 2010; Whyatt 2010: 82]. Даже при декларировании психолингвистического подхода к переводу нередко анализируемые явления рассматриваются с вполне традиционных лингвистических и переводоведческих позиций [Красильникова 1998; Нуриев 2005]. Большинство авторов, употребляя слово «деятельность», не вкладывают в него того понятийного содержания, которое за ним закреплено в деятельностном подходе в психологии: «Определяя перевод как “деятельность”, авторы только подчёркивают активный характер этого процесса, не предполагая психологического анализа его содержания как деятельности» [Зимняя 2001: 122]. Зачастую учёные смело говорят о переводе как особом виде речевой деятельности, что, на наш взгляд, неочевидно и требует если не доказательства, то хотя бы обоснования.

В общем и целом мы согласны с суждениями И.А. Зимней (хотя и не без оговорок), которая называет перевод вторичным видом речевой деятельности: он основан как на рецептивных видах речевой деятельности (слушании, чтении), так и на продуктивных её видах (говорении, письме). Рецептивную речевую деятельность И.А. Зимняя определяет как такую, в которой предметом деятельности является чужая мысль, продуктивную – в которой предметом является собственная мысль субъекта деятельности [Там же: 125, 128], на этом основании перевод характеризуется как рецептивно-репродуктивный вид речевой деятельности [Там же: 126]. Однако же подобное разграничение видов речевой деятельности мы считаем несколько категоричным. Нельзя однозначно утверждать, что, например, при чтении текста индивид воспринимает именно чужую мысль, что она не становится его достоянием, его собственной мыслью; выражения типа «отыскать смысл в тексте» или «передать смысл» являются в лучшем случае метафорами, которые нельзя понимать буквально [Заика 2012: 232]. Скорее, содержание текста возбуждает во мне, читающем или слушающем, мою собственную мысль; смысл текста – это всегда мой смысл, того конкретного человека, который означивает текст (см.: [Заика 2012: 232–234; Залевская 2002: 63–64; Рубакин 2006: 106]).

Также нельзя согласиться с тем, что три звена перевода (осмысление, понимание смысла, формирование и формулирование высказывания) всегда последовательны во времени относительно одного отрезка сообщения, как это утверждает И.А. Зимняя [Зимняя 2001: 131]. Даже для самого малого отрезка характерны «наложения» разных психических процессов, о чём подробно будет сказано ниже.

Наряду с высказываниями о звеньях перевода очевидна некоторая атомарность приводимой И.А. Зимней схемы: «…Если элементарный коммуникативный акт определяется отношением Г 1→ С 2[Говорящий → Слушающий. – А.Я. ], то есть говорит один человек и слушает второй, то в процессе перевода этот акт опосредуется деятельностью переводчика и определяется отношением Г 1→ С ПЕРЕВОДЧИК→ Г ПЕРЕВОДЧИК→ С 2» [Там же: 133].

Такое соотношение участников перевода представляет его чисто формально и представляется шагом назад – к модели перевода, в которой переводчик сначала выступает в роли только слушателя, а потом в роли только говорящего, в конце концов – к трактовке перевода как перехода от одного сообщения к другому. Мы полагаем, что И.А. Зимняя не до конца проводит логику различения перевода как речемыслительной деятельности и как общественного явления.