Сергей Антюшин - История и философия науки. Учебное пособие для аспирантов юридических специальностей

Иначе решают проблему обоснования философия и религия. Тем не менее взаимодействие науки с философией и с религиейимеет большое значение как для участников этих взаимодействий, так и для общества в целом.

Философия в значительной мере тоже стремится к обоснованности выдвигаемых тезисов, концепций, однако в силу широты философского знания и специфики философского мышления нередко ограничивается лишь обеспечением логической непротиворечивости собственных выводов и утверждений. Философы не пренебрегают научным опытом, основанном на практике, на развитой экспериментальной базе, но, во-первых, далеко не всегда такой опыт в рамках философских исследований возможен, а, во-вторых, некоторые концепции и вовсе стоят на иррационалистический позициях (волюнтаризм, философия жизни, экзистенциализм и др.).

Религия в еще большей степени тяготеет к иррационализму и даже к мистицизму. Религиозные мыслители считают в некоторых случаях иррациональность и нелогичность более подходящей в системе своих доказательств (как Тертулиан с его знаменитым «Credo quia absurdum est» – «верую, ибо абсурдно»).

Любая наука, исследуя тот или иной «фрагмент», «срез», «аспект» действительности, ориентирована на определенную объектную область, в которой выделяется предмет данной науки. Наука стремится к максимальной конкретности, что в значительной (но в меньшей) мере отличает и философию и что зачастую неважно (а то и вредно) с точки зрения религии, в которой спекуляции, мифы обретают сакральный статус.

Так, в религии не важно, как именно мощи святого, пропавшие много лет назад в одном храме, попали в другой. Это явление объявляется чудом (даже если святыня была попросту тайно вывезена), и сам факт такого обретения объявляется дополнительным доказательством божественного безграничного могущества и любви.

Философии присущи многие признаки науки, тогда как религия с наукой имеет не так много общего. Это естественно. Деление рационального знания на науку и философию существовало далеко не всегда. Такое разделение стало возможно по историческим меркам сравнительно недавно – не раньше XVII в., когда наука обрела статус социального института, стала самостоятельной (во всяком случае, независимой от церкви) в определении целей исследований, обосновании результатов научной деятельности. И между наукой и философией граница стала более четкой, хотя до этого времени наука существовала в «рамках философии». Вместе с тем «пути» науки и философии «не разошлись». Они так и остались взаимосвязанными, взаимно необходимыми, взаимодополняющими друг друга.

Религия всегда претендовала не просто на автономность, а на безусловное превосходство над всеми иными формами миропонимания, на первенство среди других способов отношения к действительности, ее трактовки и освоения. Кроме того, религия, безусловно, значительно более консервативна, чем наука: вера предполагает особую строго очерченную рефлексивность, жестко детерминированную религиозной этикой; религия настороженно (но порой с большим вниманием) относится к переменам, а тем более к критике.

Тем не менее в науке не обойтись без веры в эффективность исследований, как и религия, наука требует строгого отношения к себе, высокой самодисциплины, внимания и, при необходимости, заботливого отношения к коллегам, соблюдения принципов профессиональной деятельности, отстаивания своих убеждений и другое. В науке возможны и «болезни», характерные для религии: случается, что представители или отдельные сообщества и в науке, и в религии не только ставят свою сферу деятельности превыше всех остальных видов социальной деятельности, но и стараются подчинить ей интересы общества.

Было бы ошибкой считать, что науке не свойственна эмоциональность и эстетическая выразительность. Это не согласуется с человеческой природой; сухость, обычная для машин, неодушевленных систем, неестественна для человека, существа эмоционального, тяготеющего, помимо знания, к творчеству, к любви. Любое творчество – от формулирования первой своей собственной мысли до создания яркой и значительной теории (научной, философской, мировоззренческой, правовой), произведения искусства (музыкального, литературного, живописного, театрального), возведения инженерного сооружения (моста, здания, гидроэлектростанции), до одержанной победы (спортивной, политической, военной, нравственной, юридической), от исполнения повседневных профессиональных обязанностей (что, безусловно, весьма ответственно) до рождения и воспитания ребенка, воспитания и обучения других людей (очень ответственные и необходимые сферы деятельности человека), – все это связано с любовью, с эмоциональной оценкой своего труда и его результатов.

Непросты, неоднозначны взаимоотношения науки и искусства. Представляется, что даже нерациональное с точки зрения элементарного прагматизма отношение человека к действительности, когда кроме пользы, он ищет в окружающем мире еще и красоту, гармонию, а также стремится придать красоту плодам своего труда, кажется нерациональным лишь на первый взгляд. На самом деле это себя проявляет заложенное природой свойство человеческой натуры искать нечто «сверхдостаточное», то, что выходит за рамки минимально необходимого, что, в конечном счете, оказывается неотъемлемым условием прогрессивного развития. К тому же гармония, красота, как справедливо считают многие мыслители, художники, инженеры, – квинтэссенция эффективности сочетания формы и содержания.

Великие научные открытия, гениальные научные теории, остроумные научные решения, помимо прочих своих достоинств, полезности, еще и красивы. Умение добиваться таких «красивых» результатов характеризует ученого как человека искусного, творческого. Значит, в определенном смысле ученого можно считать своеобразным художником (во всяком случае, философскому подходу и философскому видению такой подход не противоречит). В философии науки даже рассматривается такой подход, как «поэтология» знания [11] Фогль Й. Поэтология знания // Вопросы философии. 2012. № 8. С. 106–116. .

Таким образом, в науке и искусстве можно найти немало общего.

Немало в них и специфического по отношению друг к другу. Так, для искусства свойственно, прежде всего, индивидуально-творческое выражение и самореализации личности. Даже в монументальном искусстве коллективное сотрудничество, взаимодействие больших коллективов играет в значительной степени вспомогательную роль: коллективы инженеров, металлургов, монтажников лишь помогают автору (осуществляют необходимую, но только помощь). Наука, особенно современная, немыслима без согласованного и напряженного труда целых коллективов ученых, научное взаимодействие в которых носит преимущественно «горизонтальный» (а не «вертикальный») характер.