Людвик Соучек - Там, где не слышно голоса

Париж тоже встретил Морзе неприветливо. Богатой телеграфной компании, построившей тысячи вышек телеграфа Шаппа, ничего не стоило доказать «несостоятельность» новой затеи и закрыть перед Морзе двери в нужные учреждения.

Какай-то нагловатый на вид чиновник не пожалел времени и показал Морзе дом неподалеку от бульвара Сен-Жермен, где в 1805 году покончил жизнь самоубийством Клод Шапп, не выдержавший организованной на него травли. Его обвиняли в том, что он якобы украл идею своего изобретения у английского министра Эджуорта, уже в 1763 году построившего для личных нужд оптический телеграф между Лондоном и Ньюмаркетом. Вы же знаете англичан!.. Ну, а общественность?… спросите вы, дорогой читатель. Общественность Парижа была в это время занята совсем другим: ее интересовала только что изобретенная фотография.

Всего несколько месяцев тому назад знаменитый французский физик Араго сделал в палате представителей сенсационное сообщение. Владелец театра живых картин, художник, «лев салонов» Дагерр, якобы, открыл чудесный способ рисования светом на покрытых серебряным порошком пластинках. Весь Париж, вся Франция бросилась в магазины оптических товаров и в столярные мастерские. Всем хотелось иметь неуклюжий деревянный ящик, при помощи которого можно было фотографировать. Морзе тоже увлекся новым открытием. Познакомившись с Дагерром, он прямо от его поставщика, столяра Альфонса Жиру, купил «настоящую дагерротипическую камеру», подлинность которой была засвидетельствована собственноручной подписью Дагерра. А теперь пора в Америку. Морзе становится фотографом. Он не прогадал на этом. Новое увлечение стало для него средством существования. Конгресс не торопится со строительством телеграфной линии. Америка недавно пережила очередной биржевой крах. Грозит кризис. Многие мастерские и фабрики закрыты. В портах стоят пустующие корабли. Нет покупщиков, нет товаров. Кому, спрашивается, в это время нужен телеграф?

Реликвии первых детских лет фотографии. «Достоверный» аппарат Дагерра, сделанный в 1839 году парижским столяром Жиру. Для сравнения рядом с современным малогабаритным фотоаппаратом.

Открытие фотоателье с громким названием:

СВЕТОВОЕ РИСОВАНИЕ

Дрэпер и Морзе

было в этих условиях для Морзе единственным выходом из затруднительного материального положения. Тем более, что компаньоном неудачливого изобретателя стал не кто иной, как профессор химии в колледже Хэмпдена и Сидни, изобретатель ряда фотографических препаратов — Джон Уилльям Дрэпер.

Покрыв голову куском черной ткани, Морзе приник на крыше нью-йоркского дома к матовому стеклу фотографического аппарата. Он фотографирует виды города и людей. Это нелегко. И город, и люди должны целую вечность «стоять», не двигаясь, под лучами палящего солнца. С «городом» справиться не так трудно, а вот с людьми… Центы и доллары медленно текут в кассу Морзе. Почти все средства уходят на бесконечную переписку с конгрессом. Когда же они все-таки начнут строительство телеграфной линии?

Дагерротипия была невеселым делом — и для фотографа, и для его жертвы. Только карикатуристу Домье было смешно.

В декабре 1842 года терпению Морзе пришел конец: «Если вы мне и на этот раз не ответите, я вернусь к своим краскам и больше никогда до конца жизни не дотронусь до телеграфа!» — написал он уважаемому конгрессу.

На этот раз конгресс сжалился над изобретателем и назначил обсуждение его проекта на последний день заседания — третье марта 1843 года. За прошедшие четыре года состав конгресса сильно изменился. Новые депутаты не представляли себе, о чем, собственно говоря, пойдет речь и чего хочет от них этот художник (или фотограф?), как его там зовут? Стоит ли заниматься такими пустяками? Не дожидаясь конца заседания, они один за другим поднимались со своих мест. Это был один из самых напряженных моментов в жизни Самуэла Финли Бриз Морзе. А что, если все уйдут и его проект не обсудят? Но вот начали зачитывать материалы по «делу Морзе», несколько лет ожидавшего своего решения. Что за чепуха? Кто это собирается над ними подшутить? Переговариваться тире и точками! Да к тому же еще на расстоянии нескольких миль. Посмотрим-ка на этого шарлатана.

Спор об изобретении Морзе затянулся. «Обманщик», «шулер», «жулик» и «сумасшедший» — вот те слова, которые чаще всего звучали в выступлениях конгрессменов. Но есть у новой идеи и свои защитники. Среди депутатов то здесь, то там появляется фигура старика Вайла, обеспокоенного судьбой тех нескольких тысяч долларов, которые он вложил в изобретение Морзе и своего сына. Слава богу, наконец-то ему удалось уговорить шестерых депутатов за Нью-Джерси. Они будут голосовать за Морзе. Время приближается к полуночи. Все устали, ни у кого уже нет сил продолжать спор. Но вот объявляют результаты голосования: 89 голосов за строительство телеграфной линии, 83 голоса — против.

Обессиленный Морзе, на уже безлюдной галерке, падает, не выдержав нервного напряжения, в кресло. Всего шесть голосов решило вопрос о его победе! Но тем не менее это победа. Путь к строительству телеграфа открыт!

Прокладка телеграфной линии между Вашингтоном и Балтимором была начата вскоре после исторического заседания. И тут выяснилось, что Морзе, точно рассчитавший действие приемного и передаточного аппаратов, не предусмотрел трудностей, которые связаны с прокладкой надежной линии связи. Проложенные в земле провода портились от воздействия подпочвенных вод. Обычная изоляция оказалась совершенно непригодной. К счастью, Корнеллю, которому конгресс поручил строительство линии, пришла в голову блестящая мысль. Надо достать как можно больше бутылок, целые горы бутылок! Эти бутылки, заменявшие нынешние керамические изоляторы, были укреплены на высоких деревянных столбах. Провода пойдут по воздуху! Вся линия была построена в течение восьми недель. Морзе передает первую телеграмму Вайлу и тут же получает на нее ответ. Точки и тире четко «отпечатываются» на ленте, гораздо четче, чем в тот злополучный вечер четвертого сентября 1837 года, когда передача велась всего на 14 метров. Вскоре Морзе ожидает новый успех. Благодаря его телеграфу важное сообщение конгресса передано на съезд Демократической партии значительно быстрее, нежели его донес туда примчавшийся на взмыленном коне гонец. Слава Морзе распространяется не только в Америке.

Бутылки из-под виски, — не слишком приглядная и достойная часть нового изобретения, — но в качестве изоляторов они оказались незаменимыми.