Елена Исаева - Зарубежная литература эпохи Романтизма
- Название:Зарубежная литература эпохи Романтизма
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Директмедиа»1db06f2b-6c1b-11e5-921d-0025905a0812
- Год:2014
- Город:М.-Берлин
- ISBN:978-5-4475-3720-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Елена Исаева - Зарубежная литература эпохи Романтизма краткое содержание
В учебном пособии автор предлагает обзор основных вопросов курса «История зарубежной литературы XIX века (Ч. I – Романтизм)» с привлечением фрагментов текстов и элементами анализа, что облегчит усвоение материала студентам очного и заочного отделений филологического факультета и факультета журналистики. Предложенный материал соответствует современным программам по зарубежной литературе. Для студентов филологических факультетов и факультетов журналистики, преподавателей высших учебных заведений, учащихся профильных классов.
Зарубежная литература эпохи Романтизма - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Это произведение французского писателя положило начало в мировой литературе психологическим романам-воспоминаниям. Во Франции А. де Мюссе, реалист Стендаль развили его открытия в XIX в., в XX веке традицию продолжил М. Пруст, обновляя и дополняя достижения своих предшественников. Роман Б. Констана оказал особое влияние на А. Пушкина, который учился у него «метафизическому языку», то есть способам передачи чувств. Лермонтовский Печорин, как и Адольф, ощущает свою раздвоенность, способен причинять страдания сознательно и неосознанно, размышляет над мотивами своих поступков, он продолжает плеяду «лишних людей», как и Онегин Пушкина.
1. Гинзбург Л. О романтизме //Французская романтическая повесть. Л.: Худ. лит-ра, 1982.
2. Калинникова Н. Г. Констан //Зарубежные писатели: Биобиблиографический словарь. М.: Просвещение, 1997.
3. Карельский А. В. Констан //История всемирной литературы. Т. 6. М.: Наука, 1989.
4. Карельский А. В. Шатобриан //История всемирной литературы. Т. 6. М.: Наука, 1989.
5. Луков В. А. Шатобриан //Зарубежные писатели: Биобиблиографический словарь. Т. 2. М.: Просвещение, 1997.
Французский Романтизм эпохи Реставрации
1. Творчество Альфреда де Виньи.
2. Лирика Альфонса де Ламартина.
Альфред де Виньи(1797–1863) относится к числу выдающихся романистов, поэтов и драматургов Франции. Он происходил из дворянской семьи, где воинская служба была традиционной и существовал культ воинской доблести и чести. В семнадцать лет, в 1814 г., он стал кавалеристом и вышел в отставку в 1827 г. Виньи начал свою жизнь под гром побед Наполеона, сопровождаемых грохотом барабанов, сам был воодушевлен, как он тогда считал, гением этого великого человека, а кончил глубоким разочарованием в личности кумира и критическим переосмыслением истории своей страны. Страдая от монотонности армейской жизни, он начал искать связей с писателями и сблизился с членами литературного кружка «Сенакль», руководитель которого В. Гюго стал его другом. А. де Виньи был хорошо знаком с сочинениями Ж. де Сталь, Ф. Р. де Шатобриана, Ж. де Местра, А. Шенье, увлекался произведениями Д. Г. Н. Байрона, Библией.
В его мировоззрении сочетались тоска по прошлому, по средневековью, с глубокой критикой эпохи реставрации. В 1822 г. он анонимно опубликовал сборник стихов «Поэмы»; в 1826 г. вышел сборник «Современные и античные поэмы», в котором проявились характерные черты всего его мироощущения и творчества: стоицизм и особый интерес к одинокой и героической личности. «Поэмы» 1822 года представляли собой маленькие произведения, похожие на баллады, короткие эпические рассказы в стихах. Эпическое начало было очень сильно в творчестве Виньи. Важную роль в его произведениях играет случай, происшествие. Значимо в его сочинениях и лирическое начало. Виньи умеет на фоне события передать чувства. Мировоззрение поэта – стоический пессимизм, художник проповедовал мужественное принятие жизни. Его герои отличаются активностью и страстностью.
Наиболее ярким творением романтика является позднее стихотворение «Смерть волка» (1838), в основе которого лежит идея стоицизма. В центре – образ умирающего, но не сдавшегося зверя. Волк предстает как романтический герой, противостоящий миру, он обречен на смерть. Стихотворение имеет трехчастное строение: первая часть посвящена описанию ночного леса, преследованию волка охотниками, схватке волка и людей и гибели зверя. Вторая и третья части меньше по объему и посвящены размышлениям лирического героя о судьбе волчицы и детенышей и о принципах жизни стоического героя.
Содержаниепроизведения – изображение ночной охоты, схватки волка с людьми и собаками и размышления одного из охотников – лирического героя. Темастихотворения – мужество и стоицизм обреченного на смерть героя. В произведении автор использует прием олицетворения при описании ночи и зверя:
Лес, кусты, равнина спали;
В недвижном воздухе царил покой, и лишь
Скрипенье флюгера порой смущало тишь,
Когда, под сводом туч в далеком небе вея,
За башни задевал зефир стопой своею;
Казалось, даже дуб, припав челом к скале,
На локоть оперся и задремал во мгле.
Использует Виньи и сравнения:
Как над пожарищем сквозь дым сверкает пламя,
Багровый диск луны сверкал меж облаками.
Интересны использованные автором метафоры: «суровою красавицей вдовою» (волчицей), «властителей полей, лесов и гор» (диких зверей, волков), «вольный сын лесов» (волк). Эти метафоры подчеркивают возвышенный тон повествования, смерть волка осмысливается поэтом как некое знаковое явление, символ героической гибели во имя идеи свободы и стоицизма.
В стихотворении предстал образ гордого и мужественного зверя, который даже не желает знать, «за что убит и кем». Лирический герой называет волка «отшельником», в других вариантах перевода «диким бродягой», используя метафору-олицетворение с целью перевести повествование в символическую плоскость, где волк воспринимается как символ одинокой, яркой, мужественной личности, идущей до конца к своей цели. Здесь налицо традиционный романтический конфликт героя и мира: одинокого волка и жестоких охотников, которые мнят себя венцом творенья.
Он ясно сознавал, что не уйдет живой,
Однако был готов принять неравный бой
И первой же борзой, оскалившейся жадно,
Вцепился в горло так глубоко и нещадно,
Что не заставили его разжать клыки
Ни грохот выстрелов, ни острые клинки,
Которые в него наперекрест впивались,
Ни псы, как яростно они ни заливались,
Покуда челюсти он сам не разомкнул
И мертвого врага на землю не швырнул.
Идея произведения заключается в предполагаемой речи волка, которую слышит глядящий на него лирический герой:
Он как бы говорил: «Коль и в тебе есть твердость,
Сумей взрастить в душе стоическую гордость
И стань ценою дум, и бдений, и трудов
Тем, чем с рожденья был я, вольный сын лесов.
Поверь: стенать, рыдать, молить – равно позорно.
Свой тяжкий крест неси и долго, и упорно,
Путь, что тебе судьбой назначен, протори,
Потом, без слов, как я, отмучься и умри».
Виньи утверждает в своем произведении идею мужественного принятия страданий.
Как над пожарищем сквозь дым сверкает пламя,
Багровый диск луны сверкал меж облаками,
И с черным краем их сливался лес вдали.
По влажной от росы траве мы молча шли.
Взяв на руку ружье, я вместе с остальными
Скользил под елями, как в Ландах, небольшими,
Но вдруг следы когтей заметил на песке
И понял: волки здесь, от нас невдалеке.
Дыханье затаив, мы замерли и стали
Прислушиваться… Лес, кусты, равнина спали;
В недвижном воздухе царил покой, и лишь
Скрипенье флюгера порой смущало тишь,
Когда, под сводом туч в далеком небе вея,
За башни задевал зефир стопой своею;
Казалось, даже дуб, припав челом к скале,
На локоть оперся и задремал во мгле.
Ни звука… И тогда охотник поседелый,
Вслед за которым мы шагали вечер целый,
Звериных хитростей испытанный знаток,
Склонился до земли, к следам почти прилег
И тихо объявил, вглядевшись в отпечатки,
Что по размеру лап, их форме и посадке
Двух матерых волков и двух волчат признал.
Прикрыли ружья мы, чтоб не блестел металл,
И развернулись в цепь, и, раздвигая ветки,
С ножами наголо пошли сквозь ельник редкий,
Как вдруг навстречу нам в безмолвии ночном
Зеленые зрачки заискрились огнем.
А дальше, где стволы в лучах луны кривились,
Две тени легкие на вереске резвились,
Играя и скача, как пара псов борзых,
Почуявших, что в дом вошел хозяин их.
Но, всеми статями собак напоминая,
Волчата прыгали без визга и без лая:
С младенчества они запомнили навек –
Отсюда в двух шагах их недруг человек.
Отец стоял, а мать поодаль восседала,
Как та, что Ромула и Рема воспитала,
Та, изваяние которой вечный Рим
Считал святынею и символом своим.
Тут волк шагнул, присел и когти для упора
Всадил в песок. К нему уже летела свора.
Он ясно сознавал, что не уйдет живой,
Однако был готов принять неравный бой
И первой же борзой, оскалившейся жадно,
Вцепился в горло так глубоко и нещадно,
Что не заставили его разжать клыки
Ни грохот выстрелов, ни острые клинки,
Которые в него наперекрест впивались,
Ни псы, как яростно они ни заливались,
Покуда челюсти он сам не разомкнул
И мертвого врага на землю не швырнул.
Потом он взором нас обвел без тени страха.
Торчали в нем ножи, которыми с размаха
Во время схватки был к песку он пригвожден,
И дула уперлись в него со всех сторон.
Тогда он вновь на нас взглянул все так же твердо,
Слизнул густую кровь, струившуюся с морды,
И, не желая знать, за что убит и кем,
Огромные глаза смежил – как прежде, нем.
Интервал:
Закладка: