Инна Шустова - Теперь я знаю...

Я пошел, а сам просто падаю — так хочу спать. Свалился в сено и уснул. Даже не помню, как Майка тоже зарылась в сено.

Когда нас подняли, солнце уже пошло вниз, на вечер. Попрощались мы с лесником и лесничихой, они нам ягод надавали, рыбы и икры.

— А это не браконьерная? — спросил я.

Да нет, не волнуйся, — сказал лесничий. — Мы в рыболовецком хозяйстве работаем, сдаем рыбу, икру по норме. И себе имеем право оставить. Это наше вам угощение.

Мы сказали спасибо, погладили собаку и забрались в вертолет.

— Теперь куда? — спрашивает летчик. — На гейзеры поздно, да и ребятишки устали.

— Не поздно! Не поздно! — закричал я.

А Майка сказала:

— Мы же на сене выспались!

Только слушать нас никто не стал. Иван Федосеевич велел поворачивать домой.

— Гейзеры, — говорит, — надо смотреть с утра. Это должно быть отдельное путешествие.

И вертолет полетел домой.

Зося без нас очень проголодалась и мяукала. Мы дали ей рыбы и угостили икрой. Рыбу она съела сразу, а икру долго нюхала и хвостом вздрагивала. Потом краешком рта осторожно попробовала — да как зачавкает! Значит, вкусно. Еще бы, не каждой кошке так повезет — кушать свежую красную икру!

Лососи мечут не так много икры, как другие рыбы, например треска. Поэтому они ее «прячут»: устраивают на дне реки гнездо и там закапывают. В реке охотников на икру меньше, чем в море или в океане.

Мальки лососей выходят из икринок, подрастают и спускаются по реке к морю, а оттуда выходят в океан. Питаются они там мелкой рыбой и рачками — в океане корма больше, чем в реке. Пройдет несколько лет, и выросшие лососи вернутся на родину, чтобы дать жизнь новым рыбкам. У лососей очень развит «нюх» — обоняние. Ориентируясь с его помощью по морским течениям и береговой линии, лососи находят свою родную реку. Войдя в реку для нереста, рыбы перестают есть и живут за счет накопленных в их организме питательных веществ.

До Москвы оставалось совсем мало дней, а вертолет больше не прилетал. Папа принес нам с Майкой книжку про гейзеры. Майка читала ее вслух, а картинки мы рассматривали вместе.

Я узнал, что гейзер — это фонтан из кипятка. Из-под земли бьет. Гейзеры бывают там, где есть вулканы.

Оказывается, вулкан подогревает внутренним жаром подземную воду. Как плита! Вода закипает и по трещинам в земле вырывается наружу. По-научному — извергается. Кипяток выплеснется, а его место над горячей «плитой» займет холодная подземная вода. И опять все начинается сначала.

Я так боялся, что вертолета на гейзеры не будет, даже плохо спал. Мне еще мешал горностай: он поселился у нас в засыпной стенке. Днем горностай спит, а ночью шуршит: охотится на мышей.

Горностая я не выследил, а мышек видел. Они рыжие, толстые, с коротким хвостом. Пана сказал — полевки. Их Зося ловила, а я у нее отнимал: может, они кому-нибудь родные, эти мышки! Для горностая мышки — добыча, он охотится, чтобы не умереть с голоду. А Зося сытая, мы ее хорошо кормим. Несправедливо устроена жизнь: каждый кого-нибудь ест...

Папа тоже ждал вертолет. Говорит, быть на Камчатке и не видеть гейзеры — абсурд!

Я так волновался, что папа решил свозить нас с Майкой на Горячий ключ. На мотоцикле.

— С гейзерами,— говорит,— не сравнить, но тоже интересное явление природы.

Он выбрал день, когда вертолета точно не будет, и мы поехали по прибойке. Мы с Майкой сидели в коляске и держались за руки.

До места, где горячий ручей выливается в океан, мы домчались за полчаса. Папа откатил мотоцикл в кусты, и мы пошли по тропинке вверх вдоль ручья. Хорошая тропинка, утоптанная.

Вода в ручье чем выше, тем горячее. Папа сказал, на горе, где ручей начинается и бьет из земли, совсем кипяток. Это и есть Горячий ключ.

К Горячему ключу мы не пошли: туда трудно добираться.

Мы остановились у домика, где ручей перегорожен на бассейн и ванны.

Вокруг каждой ванны построен забор, чтобы чужие не видели, кто как купается. Чем ванна ниже по ручью, тем она прохладнее. Можно выбрать, кому какая температура воды нравится.

Ванны и бассейн даже зимой не замерзают. Вокруг них круглый год растет трава. Сюда прилетают зимовать лебеди.

Считается, что Горячий ключ целебный: его вода лечит от разных болезней. В ней еще под землей растворились лечебные соли.

Я увидел старушку: идет к ванне, вся согнулась и за поясницу держится — совсем как моя бабушка.

— Надо все-таки уговорить бабушку сюда приехать, — сказал я папе. — Пусть прогреет лечебной водой свой радикулит. Может, вылечится.

— Поживем — увидим, — ответил папа и велел нам с Майкой идти купаться в бассейн: нам в ванне нечего прогревать, мы здоровые.

В бассейн вода падает с уступа, стенкой. Будто маленький водопад. Я встал под этот водопад — вода так и бьет по спине к плечам! Даже больно, и я упал. А Майка стояла и не падала. Говорит, ей совсем не больно.

Купаться в теплой воде — это замечательно! Мы кувыркались и плавали под водой, пока не надоело.

В домике есть кровати, можно было заночевать. Вдоль стен проложены трубы, по ним из ручья бежит сверху горячая вода. Обежит домик и вытекает обратно в ручей, только пониже. А в домике от горячей воды всегда тепло.

Я хотел остаться до завтра, но папа не разрешил. Потому что, кроме нас с Майкой, ребят не было, а взрослых полно. Разложили вокруг бассейна еду и поют песни. У них пикник.

Поужинаем дома, — сказал папа. — А то наслушаетесь всяких лишних слов.

А я и так знаю разные нехорошие слова, только не говорю. Уши-то у меня не заткнутые, когда взрослые ругаются! А ругаться неприлично, я знаю. У нас дома никто не ругается. И я не буду. Тем более при Майке. Она ведь женщина!

На Камчатке горячие ключи используют для обогревания жилья и теплиц зимой.

На камчатской реке Паужетке построена электростанция. Ее турбины вращает перегретый подземный пар. Паужетская электростанция исправно освещает дома рыбообработчиков и охотников, дает электричество на рыбоконсервный комбинат.