Борис Емельянов - История отечественной философии XI-XX веков

Страстность выражается и в том, что человек за видимым миром и его удовольствиями не видит ложности окружающего, конечности и не истинности чувственного мира: «…коликы скорби и развращение имать мир мей мимоходящий и колико злолютьства сътворяет любящим его и како посмеевается, отходя от работавших ему, сладок являася им, егда ласкает вещми, горек бывает последи. Поелику убо мнять благая его множащася, егда удерживаются им, потолику растуть скорби им, и мнящаася бо его благаа по видимому суть блага, внутрь же исполнена многа зла… Аще кои и славы, и чьсти, и богатьство имеша, не вся ли сиа ни во что же быша и яко сень мимоидоша и яко дым исчезоша?» 118. Главное в страсти то, что она захватывает человека, и он перестает понимать, где добро, а где зло, где истина, а где ложь. Человек становится рабом природы, творения, а не Бога, не Творца.

Чтобы избежать зависимости от мира, следует всякое дело начинать с «мудрования», с рассуждения, чтобы не поработилась душа ощущениями, а ум был очищен от «лукавых помыслов». Без этого губительно даже чтение церковных книг, ибо «…Писания бо многа, но не вся божественна суть» 119. Нил Сорский пишет: «Буди же потребен к послушанию божественных писаний, и сих гл[агол]ы, яко водою животною, напояй свою душю и тщися, елико по силе, по сих творити. Тако же имущим разум божественых писаний и мудрование духовно и жительство свидетельствованно в добродетелех, таковым тщися повиноватися и тех житию подражатель быти. Терпение имей в скорбех, и за оскорбивших тя молися, и имей тех яко благодетеля» 120.

Разумение есть раскрытие богооткровенной тайны, благоразумение – умолчание о ней, признание ее непостижимой, слишком высокой и глобальной для человека. Благоразумие уравновешивает ум, освобождая и очищая его от словесных форм. Оттого оно равнозначно молчальничеству, исихии. Таким образом, Нил Сорский пытается дать своему мировоззрению логическое основание.

В своем «Уставе», как и в ряде других сочинений, Нил Сорский рассматривает средства «противоборства» страстями: «прилог блюсти», то есть отсекать греховное изначально («…потщателно отсецай лукавыя помыслы» 121); «сердце имети глубоче, молчаше от всякого помысла, и молится», то есть стремиться к внутренней сосредоточенности духа на устремленности к Богу, не допускающей внешнего воздействия («…съхраняй же ся от бесед, и слышаниа, и зрений неподобных, иже въздвижуть страсти и укрепляють нечистыя помыслы» 122); «Господа Иисуса Христа на помощь призывати», то есть повторять определенные молитвы («…имей же на сих всегдашнюю победу – молитву, господа Иисуса призывая» 123); «память смертную имети», то есть размышлять о конечности всего мирского; работать постоянно («…твори же что-либо и рукоделие, и сим бо лукавыя помыслы отгоняются» 124). К этому еще добавляются такие указания: «держати дыхание», «молчати», «воздыхати».

В главе пятой «Устава» Нил Сорский указывает на восемь пороков, порождаемых страстями: чревоугодие, прелюбодеяние, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость. Нил Сорский пишет о том, что все эти помыслы не ведут человека к счастью и покою, к гармонии с миром, самим собой и с Богом. Наоборот, они вызывают в человеке зависимость от них, страх потерять желаемое и страдания: «…как волны морские, восстают на меня беззакония мои, и как корабль в пучине, погружаются помышлениями моими [в бездну]» 125. В противовес страстям, человек должен воспитывать в себе средства борьбы – добродетели: пост, целомудрие, нестяжательство, милосердие, веру, терпение, скромность, смирение. Каждая добродетель побеждает соответствующую страсть. Логика описания соотношения страстей и добродетелей в рассуждениях Нила Сорского также во многом следует логике Максима Исповедника.

Смысл жизни каждого человека, вновь и вновь повторяет Нил Сорский, – это внутреннее, нравственное самосовершенствование, цель которого – гармония человека с окружающим его миром и полное согласие с Богом.

Нил Сорский, рассуждая о возможных путях совершенства для человека, много пишет о роли сердца – путеводителе в мире, в испытаниях и искушениях. Воспитание сердца – начало духовного совершенства. Это соответствует самому духу русской философии, для которой «…тема любви и сердца занимает особое место, ибо ее с давних пор отличает преимущественное стремление не к дискурсивно-рассудочной, но к эмоционально-взволнованной манере изложения мыслей, образов и концепций. Ее исповедальный, экзистенциальный характер также способствовал превращению философии не в узкий набор профессиональных дисциплин, но в серию страстных, сменяющих друг друга, взаимно полемизирующих смысложизненных учений, где важнейшим было вопрошание о смысле человеческого существования…» 126.

Нил Сорский абсолютно вписывается в эту магистральную традицию отечественного философствования. Воспитание сердца – начало восхождения к совершенству, к истине, к Богу. Сердце же и радуется совершенству души человеческой. Нил Сорский пишет об этом так: «…се есть путь правды – еже претерпети искушение скорбей о благочестии. И на сей путь поставляя, Бог страдальцев своих приводит в живот вечный. И сего ради с радостию подобает шествовати нам непорочне в путь сей, ходяще в заповедех Господних, всем сердцем благодаряще Его, яко посла нам благодать сию, възлюбив нас, беспрестанно молящеся благости Его, поминающе конецъ житиа нашего скорбьнаго и бесконечное блаженьство будущаго века. И Бог всякоя радости и утешениа утеши сердце твое и съхранит тя…» 127.

Учение Нила Сорского имело много последователей. Был близок к мировоззрению Нила Сорского популярный публицист и философ – Максим Грек, который, как «пчела трудолюбивая, собирал мед духовный со всех цветов афонских» 128.

Максим Грек приезжает в 1518 г. на Русь по приглашению Василия III для перевода книг, в первую очередь Толковой Псалтыри. К этому времени Максим Грек был уже известным мыслителем. Судьба его полна событиями. Получил он образование в Италии, но путешествие в Константинополь и знакомство с учениями византийских мыслителей приводят его к принятию православия. Он едет на Афон, чтобы лучше познать глубину учения Отцов церкви. После прибытия в Москву судьба Максима Грека складывалась не однозначно: он пережил и славу и был осужден.

Но, несмотря на превратности фортуны, Максим Грек оставался одним из самых известных мыслителей для своих современников до самой своей смерти в 1556 г. Многие стремились к встрече с ним, чтобы обсудить философские, общественные проблемы времени. Максим Грек участвовал во всех философских дискуссиях времени.

После осуждения и ссылки из Москвы Максим Грек возобновил популяризацию идей нестяжателей, организовал обсуждение их на философских беседах в Троице-Сергиевом монастыре, участие в которых принимали Иван Грозный, Андрей Курбский, Артемий Троицкий и многие другие.