Олег Бедарев - Мы с Витькой [Повесть]

Ребята ушли в сарай, а я принялся за дело. Положив дробинку на жернов, ударил по ней обухом. Однако на шероховатой поверхности она не желала расплющиваться ровно. Я перенес дробинку на небольшой камень. Камень был гладкий, но неровный, и дробинка скатывалась, как только я переставал держать ее пальцем.

Кое-как я приготовил два грузила, а на третьем просчитался, и удар пришелся по пальцу. Слезы брызнули из глаз, я сунул палец в рот и громко застонал.

— Разве так делают? — услышал я укоризненный голос Сеньки.

Ребята вернулись с чудесными удилищами, но я не мог ничего сказать, так как палец все еще был у меня во рту. К физической боли прибавилось чувство стыда, Когда я увидел ловкие движения Сеньки. Он взял топор, воткнул его в лежавшую тут же плаху так, что обух принял горизонтальное положение. Потом он положил на обух дробинку, поднял тут же небольшой камень и, несколько раз легко ударив им, получил из дробинки ровный кружок для грузила. Так просто!

Но проходит физическая боль, проходит и стыд. Скоро я не чувствовал ни того, ни другого, шагая с удочкой на плече вместе с товарищами. Мы вышли к концу плеса, где река поворачивала и делилась на два рукава, омывавших крохотный островок.

— Вот тут на мысу и сядем, — шепотом сказал Сенька, когда мы подошли к самому берегу.

— Все вместе? — спросил я, тоже невольно переходя на шепот.

Сенька кивнул головой.

Витька молча следил за нами. Сенька проворно размотал леску, насадил на крючок червяка, поплевал и закинул удочку. Он уже сидел на корточках, воткнув удилище в берег, когда я наконец забросил свою удочку.

Несмотря на то что я повторил каждое движение Сеньки, — так же, как он, поплевал на червяка, так же наклонил удилище, так же поднял и швырнул леску, — почему-то мой поплавок оказался совсем близко у берега. Я сделал вид, что именно этого и добивался, воткнул удилище в землю и присел на корточки.

Но, выждав некоторое время, я решил вытащить леску, чтобы забросить подальше. Вдруг поплавок мой задрожал и несколько раз нырнул. Я искоса злыми глазами взглянул на Витьку:

— Отойди дальше! Не видишь, что ли, всю рыбу распугаешь!

Витька притих, наблюдая за моей удочкой. Я сердцем ощущал каждое движение поплавка и мысленно повторял одни и те же слова: «Ну же, ну же! Клюй! Клюй, миленькая!»

Так хотелось вытащить из воды рыбину, вытащить первым! Не без опаски мельком я бросил взгляд на Сенькин поплавок, но он лежал на воде недвижно.

И вот мой поплавок резко пошел вниз. Я дернул удочку, на мгновение ощутил упругое сопротивление. Вот рыбка блеснула над водой, а потом затрепыхалась на зеленой траве далеко позади меня. Правда, окунь оказался значительно меньше, чем я ожидал, но разве дело в размерах!

— Покажи, Серега, — зашептал Витька, восхищенными глазами глядя на мой кулак, в котором был зажат окунь.

— Чего смотреть, обыкновенный окунь, — отмахнулся я.

— Ш-ш-ш-ш! — зашипел, словно гусак, Сенька и замахал на нас руками.

Потом, заметив, что я все так же держу окуня в кулаке и не знаю, куда девать, Сенька, не спуская глаз с поплавка, приблизился к кустам лозняка. Обломав тонкий прутик, продел его под жабру окуня, забрав у меня рыбку. Потом опустил прутик в воду, закрепив другой конец на берегу. Окунек попал в родную стихию, встрепенулся и ожил.

А я дрожащими от волнения руками насадил нового червяка и, поплевав на него, забросил удочку. Я старался попасть точно на то же место, но леска почему-то со свистом перелетела через голову, и поплавок шлепнулся чуть ли не на середине реки.

— Тихо! — укоризненно поглядел на меня Сенька. — С погонного метра, что ли, хлещешь?

Меня и самого не устраивало положение поплавка. Осторожно попытался подтянуть его туда, где был вытащен мой первый окунек. Это удалось легко. Наконец мы все трое затихли, сидя на корточках и внимательно наблюдая за поплавками.

Время тянулось медленно. Мне уже надоело бессмысленно глядеть на кусочек пробки, неподвижно лежавший на воде. Я стал следить за удочкой Сеньки. Вот его поплавок осторожно нырнул. Я заволновался и уже хотел подать совет поскорее выдернуть удочку. Но Сенька угадал мое намерение, посмотрел на меня и улыбнулся.

Поплавок немного отошел в сторону и снова легко нырнул. Последовала короткая подсечка, а вслед за этим над водой затрепыхалось что-то серебристое и, как мне показалось, большое. Сенька поймал леску рукой и не торопясь снял с крючка плотицу. Когда он, надев ее на веревочку, опустил в реку рядом с моим окунем, я сравнил обеих рыб. Сравнение получилось не в пользу моего окушка.

И снова мы долго сидим на корточках. Мое терпение кончается, тем более что поплавок мой не шелохнется. Выдергиваю леску и вижу голый крючок. Должно быть, пока я рассматривал Сенькину плотицу, хитрая рыба съела моего червяка.

Насаживаю нового червяка, забрасываю и опять жду. Поплавок сразу начинает мелко дрожать. Когда же он нырнет? Через некоторое время вытаскиваю — и опять голый крючок. Закидываю снова.

Скучно. Я даже перестаю злиться, хотя для этого есть основания: на моих глазах Сенька вытащил трех окуней и еще двух плотичек. Его улов шевелит хвостами и плавниками прямо у моих ног в воде на веревочке. Тут же обидно ходит и мой окушок на прутике.

Солнце постепенно слезает со своей дневной высоты, расстояние между ним и кромкой заречного леса сокращается. Тень от куста наползает на меня. Я слышу, как в кустах жалобно жужжит муха, запутавшаяся в паутине. Потом комар заводит нудную песню и обрывает ее где-то около моей шеи. Хлопаю себя по загривку и немедленно слышу то же нудное: «Пи-и-и-и!..» Звук замирает теперь за моим левым ухом. Удар, и снова: «Пи-и-и-и!..» Терпение мое окончательно лопается:

— Да что ты ко мне привязался, проклятый!

— С комарами воюешь? — вполголоса спрашивает Сенька.

— Житья нет! — жалуюсь я.

— Ты выйди из куста, — советует приятель, — они в тени лютые.

— Да-а, — тянет Витька, — я и не в тени, а живого места нет, насовсем сожрали.

И, подтверждая сказанное, Витька со злостью хлещет себя, размазывая кровавый след на лбу.

— Пошли домой, — предлагаю я, — а то обгложут до костей.

Витька немедленно присоединяется к моему предложению, а Сенька хоть и неохотно, но подчиняется большинству. Мы шагаем напрямик через луг к мельнице. Меня смущает прутик с единственным окунем, и я решаю избавиться от него самым, как мне кажется, удачным способом.

— Забери, Сеня, — великодушно предлагаю я, протягивая приятелю добычу.