Эдмунд Низюрский - Средство от Алкивиада

Видя, что это повествование вызвало у нас несомненный интерес, он добавил, указывая на Пендзелькевича:

- А не мог бы ты назвать нам другие предметы, в какой-то мере причастные к историческим событиям?

По вполне понятным причинам Пендзелькевич назвать их не смог.

- Вы, по-видимому, слышали о яблоке, которое послужило поводом для начала Троянской войны, или о носе Клеопатры, а возможно, и об английских овцах, которые «съели людей»?

К сожалению, выяснилось, что ни один из нас не имеет ни малейшего понятия ни о трагическом яблоке, ни о носе Клеопатры, не говоря уже об овцах-людоедах. Мы влипли окончательно.

Мы попытались уговорить Алкивиада рассказать нам об этом, но он только головой покачал.

- Это все не столь уж важно. Сами по себе вещи эти не играли большой роли. О них говорится скорее, как о символах определенных явлений, а иногда в шутливой форме, но все это только пена на волне истории. Настоящая река ее течет глубже. Поговорим лучше о египетской культуре.

В результате всего этого у нас окончательно пропала всякая охота к СОТА, и Алкивиад преспокойно приступил к намеченному уроку. А под конец он еще вызвал к доске Бема и Коха и спрашивал их по заданному материалу. Бем и Кох, естественно, ничего не знали, и он влепил им в дневники по единице. Таким образом, столь многообещающий дрейф завершился полным нашим поражением.

После урока оба пострадавших обратились к нам с претензиями.

- Катитесь вы знаете куда со своим средством!… - говорили они в ярости.

- Средство! Да какое у них может быть средство! Только такие кретины, как вы, могли поверить, что кто-то продаст вам средство, - злобно шипел Бабинич. - Нужно было с самого начала слушаться меня. Я сразу говорил, что вам всучили липу!

- Заткнись! Это была всего лишь репетиция! - обозлился под конец Засемпа.

В ответ Бабинич сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Вместе с ним засвистела половина класса. Это было страшным унижением и компрометацией для всей нашей компании.

Мы прикидывали в уме, в чем же была наша ошибка, но никак не могли додуматься. Мрачное подозрение, что мы пали жертвой мести со стороны Шекспира, опять овладело нами.

После уроков мы устроили на него засаду в коридоре. Как только Шекспир появился, мы тут же пригласили его в Обсерваторию. Мы полагали, что он будет всячески увиливать, но он добровольно последовал за нами.

В Обсерватории мы нарисовали ему всю трагическую картину разгрома, который пришлось нам перенести в результате применения СОТА.

К величайшему нашему изумлению, Шекспир совершенно спокойно выслушал нас, а потом кратко, но выразительно заметил: КРЕТИНЫ.

И ничего больше. Коротко, но ясно.

Вполне понятно, что за такое оскорбление мы потребовали объяснений и сатисфакции.

Шекспир еще раз повторил, что мы кретины, потому что приступили к применению СОТА, как дилетанты, не ознакомившись даже со всей инструкцией в полном объеме.

- Как могли вы мечтать о каких-то результатах, если мы с вами не прошли целиком даже пояснительного курса, вы ведь даже не посетили мой следующий доклад, хотя это было мной оговорено. Нужно быть совсем из-за угла мешком прибитым, - добавил он, - чтобы надеяться, что какие-то паршивые штаны Множека могут заставить дрейфовать такого гога, как Алкивиад. Запомните раз и навсегда, Алкивиад ловится отнюдь не на всякого Морского Змея. Только Змей, я бы так выразился, исторический, может склонить его к дрейфу. В конце концов это видно даже из картотеки, поскольку единственной страстью и единственным слабым местом Алкивиада является ИСТОРИЯ. Редко бывает так, чтобы предмет, который читает гог, был бы еще к тому же и главной страстью его жизни. К сожалению, в случае с Алкивиадом мы сталкиваемся именно с этим явлением. История и одна только история - вот слабое место Алкивиада! И вот именно в это уязвимое место и следует направлять ваши удары, иначе все ваши усилия не приведут ни к чему. Алкивиад не станет дрейфовать. Поэтому во второй пункт БАБа внесите графу «исторический дрейф».

Мы помрачнели.

- Ничего себе утешение, - проворчал Засемпа. - Легко говорить: «исторический дрейф», но чтобы исторически дрейфовать, нужно по крайней мере хоть что-нибудь знать…

- Правильно, что-нибудь знать необходимо, но это должно лежать на обязанности дежурных. На каждый урок выделяется по двое дежурных, которые обязаны проводить дрейф, а у остальной части класса будет спокойная жизнь. Алкивиад дрейфует легко и тогда уже никого не вызывает на отметку. Так, благодаря институту дежурных, вы, друзья, достигаете полной свободы движения и безопасности. Дежурные будут дрейфовать вместе с Алкивиадом, а вы тем временем займетесь более интересными вещами. Итак, в качестве третьего пункта запишите: «Институт дежурных». Предупреждаю при этом, что дежурные обязаны прилично вызубрить тему, чтобы не дать сбить себя с правильного пути, поскольку, как вы уже имели возможность убедиться, Алкивиад любит перехватывать инициативу, прекрасно умеет запускать собственного Морского Змея и вынуждает молодежь дрейфовать по неизведанным просторам.

- А нет ли какого-нибудь средства, чтобы можно было вовсе не учиться? - простонал Слабый.

Шекспир посмотрел на него с явным презрением.

- Впервые сталкиваюсь со столь ленивым классом. Если так пойдет дальше, то в скором времени наша школа с треском провалится в тартарары. Немного учиться следует, хотя бы даже из чисто гигиенических соображений.

- Ну, а если Алкивиад все-таки спросит на отметку, как уже сегодня спросил Бема и Коха?

- Если вы будете правильно дрейфовать - не спросит.

- А все-таки?…

- Вы застрахованы даже и на этот случай. Я еще не открыл вам всех карт. Дело, собственно, вовсе не в том, чтобы Алкивиад вообще не спрашивал, а в том, чтобы вопросы его не были опасными и неприятными. Так вот, вопросы его не будут представлять для вас ни неприятности, ни опасности, если вы всегда будете знать, когда он будет спрашивать. У вас это ведь уже записано. Чамча, напомни коллегам.

Я достал блокнот, быстро пробежал взглядом записи и процитировал:

- «Обусловленность метеорологического типа: спрашивает, когда атмосферное давление падает ниже семисот двадцати мм ртутного столба…»

- Все это так, - сказал я, - но как узнать, кого он будет спрашивать?

- Именно этому и посвящена особая часть средства. Вопрос этот решается просто благодаря тому, что система опроса Алкивиада расшифрована.

- Значит, у него есть такая система?

- К сожалению, да. В большинстве случаев у каждого старого гога имеется своя система. Система Алкивиада относится к разряду особенно сложных, однако нам удалось и ее расшифровать.

Мы все обратились в слух. Шекспир приступил к объяснениям.