Филип Арда - Ужасные времена

— Я имею в виду, что в последнее время она увлекается, так сказать, коллекционированием блестящих предметов. Например, прошлым летом ее внимание привлек блестящий пушечный снаряд. Недавно ее удалось вылечить при помощи хрустального шара от люстры. Она ничего не может с этим поделать: это сильнее ее.

— Значит, если мы поставим что-то вроде мышеловки с блестящим предметом в качестве приманки у вас в каюте, — размышлял мистер Бриггс, — это избавит нас от ненужной огласки. Я думаю, можно считать, что план поимки вашей двоюродной бабушки уже готов. Поздравляю!

— Все это очень хорошо, мистер Бриггс, — снова вступила в разговор компаньонка Эдди. — Но есть ли у вас на борту что-нибудь особенно блестящее?

— На корабле всегда можно найти секстант, — сказал мистер Бриггс.

— Что-что? — спросила леди Констанция.

— Мистер Бриггс имеет в виду угломерный прибор, предназначенный для измерений высот небесных светил, по которым определяют местонахождение корабля, — объяснил Эдди, к изумлению обоих своих собеседников. — Его часто делают из полированной меди. (Вы не забыли, что этому мальчику приходилось служить на корабле?)

— Точно! — подтвердил мистер Бриггс; расчувствовавшись, он похлопал Эдди по плечу. — Отлично сказано, друг мой. — Эдди едва удержался на ногах. Ну и ручища у этого морского волка!

— Не хотелось бы портить вашу приятную беседу, — прервала их леди Констанция, — но вы наверняка уже пользовались этим вашим секстантом во время поездки.

— Ну и что? — выразил недоумение мистер Бриггс.

— А то, что он не привлек внимания старой леди до сих пор. Так почему вы думаете, что это случится теперь? — встрял в разговор мальчик, похожий на сироту, и тут же получил затрещину от помощника капитана.

— Пошел вон, малец! В камбуз! — приказал мистер Бриггс; по правде говоря, он не выглядел таким уж рассерженным.

Мальчик проскочил у него между ног и мгновенно скрылся из виду, а первый помощник капитана сам встал за штурвал.

— Не кажется ли вам, что он слишком молод, чтобы управлять таким большим кораблем? — спросила у него леди Констанция.

Мистер Бриггс улыбнулся.

— На самом деле он помощник кока, и его место — у котла. Но он сообразительный парень, без конца докучавший мне просьбами ввести его в курс дела.

— Вы добрый человек, — пропела леди Констанция, снова необычным образом поводя бровями.

— Мне понравилась ваша идея с секстантом, — сказал Эдди. — Но надо подумать, не найдется ли на корабле что-нибудь еще более блестящее, способное наверняка привлечь внимание Еще Более Безумной Тети Мод и выманить ее из укрытия.

Держа одну руку на штурвале и всматриваясь в горизонт (не в буквальном смысле, конечно; иначе они давно сели бы на мель или напоролись на какой-нибудь риф), первый помощник капитана почесал подбородок и после продолжительного раздумья произнес:

— У меня есть на примете одна вещица. Самая блестящая, какую только можно себе представить. Она наверняка поможет… Но сначала я должен поговорить с капитаном Скримшенком.

— Вот и отлично! — воскликнула леди Констанция.

— А какой ваш второй вопрос? — поинтересовался Эдди.

— Прошу прощения? — не понял мистер Бриггс.

— Вы сказали, что хотите задать мне два вопроса, прежде чем доложить о случившемся капитану, но задали только один.

— Ах, да, — вспомнил первый помощник капитана. — Я хотел спросить, почему на вас нет одежды?

Конечно, Эдди нельзя было назвать голым в точном смысле этого слова, поскольку на нем было нижнее белье. Тем не менее в те времена человек — тем более пассажир, оплативший проезд, — разгуливающий по кораблю в нижнем белье, представлял собой весьма необычное зрелище.

— Как я уже сказал, мистер Бриггс, все мои вещи, уложенные в сундук, пропали. У меня осталась только та одежда, которая была на мне, когда я поднялся на борт вашего корабля. Леди Констанция оказала мне любезность, постирав эти вещи, потому что они начали… немного…

— Немного подванивать, — пришла ему на помощь профессиональная компаньонка, которая без особого затруднения нашла нужное слово. — Сейчас эти вещи сохнут на такелажном канате. — Она мотнула головой в направлении мачты, на которой висела одежда Эдди, развеваясь, как флаг на ветру.

— Замечательно, — сказал мистер Бриггс. — Вы проявили бездну смекалки. А теперь прошу меня извинить: я должен передать штурвал Веселому, чтобы затем проконсультироваться с капитаном по поводу нашего плана.

Невзирая на свои многочисленные недуги и повреждения, нанесенные ему вилкой для поджаривания хлеба, Безумный Дядя Джек каким-то образом взобрался на самый верх лесов, сооруженных в большом зале Беспросветного Тупика для его племянника. Мистер Диккенс, как и следовало ожидать, лежал лицом кверху и рисовал нечто, подозрительно напоминавшее… вы уже догадались — ливерную колбасу.

— Мы должны найти ее и вернуть обратно, — сказал Безумный Дядя Джек. — Я не могу жить без нее так долго.

— Я знаю, — отозвался мистер Диккенс.

— Она может жить в полой корове, а я в доме-дереве, — продолжал БДД, — но, находясь по соседству, мы всегда ощущаем близость друг друга. Она моя любовь, моя радость, смысл моей жизни. Я не могу жить без ее скрипучего голоса и яростных словесных нападок, а то и физических нападений.

— Я тебя понимаю, — сказал мистер Диккенс, вытирая кисть о пеструю тряпицу; затем он окунул ее в краску другого цвета на палитре, которая лежала у него на груди. — Но что, если инспектор ошибся, Безумный Дядя Джек? Что, если Еще Более Безумная Тетя Мод находится не на борту «Почтенной Свиноматки», а на каком-нибудь поезде и катается из конца в конец железнодорожной линии? А может быть, она живет на болоте, питаясь клюквой? На нее, как ты знаешь, произвела сильное впечатление местность, где мы приземлились в свое время на воздушном шаре.

Здесь мне легко было бы поддаться искушению и снова упомянуть одну из предыдущих книг об Эдди Диккенсе, но я пишу этот эпизод в воскресенье, и мне почему-то не хочется этого делать. Однако мой редактор Сьюзи, возможно, будет читать это место в будний день; в таком случае она скажет: «Не робей! Упомяни название! Будешь потом себе локти кусать, если не упомянешь». Что ж, остается только подождать, поживем — увидим.

— Я не могу смириться с мыслью, что моя любимая находится на борту «Почтенной Свиноматки», а я ничем не могу ей помочь, — сказал Безумный Дядя Джек.

Тут его внимание привлекла та часть фрески, которую отец Эдди написал вчера. Если бы на это изображение посмотрел душевно здоровый человек, он решил бы, что это человеческий мозг, состоящий из… правильно — ливерных колбасок. Но не таков был дядя Джек.