Нина Дашевская - Тимофей: блокнот. Ирка: скетчбук

Потом стало лучше, прошла эта тяжесть и невозможность ничего делать. Правда, горло дерёт, из носа течёт и слёзы жуткие из глаз. Из-за слёз трудно читать и делать уроки, и голова как чугунный котёл. Родители меня пожалели и купили Леське телефон, а мне вернулся мой. Я сначала держался и не открывал в нём игрушек – писал в блокнот. А потом сломался. Все ушли, а я играл в свой телефон целый час – пока глаза не отказали совсем. Только спать, больше ничего. А заснуть никак – голова болит. Прямо не знаешь, куда себя деть!

«Сильно заболел?» – о, это Агриппина спрашивает. Я отвечаю: нет, не смертельно. Потом пожаловался, что читать не могу от слёз. «Аудиокниги не пробовал?» Я сначала ответил, что не могу их слушать – плохо понимаю текст на слух, надо глазами видеть. А потом подумал: почему нет? Она мне скинула несколько штук, оказывается, она всегда слушает. Включил одну и сразу уснул.

Вечером я так всё и был один. Они решили меня «не беспокоить». Захара, конечно, переселили к родителям, чтобы я его не заразил. Леська иногда мне носит морс, но ей велели в маске ко мне ходить, в медицинской. Ну, а мама же не будет со мной сидеть, ей некогда, а я здоровый лоб. То есть больной, но всё равно.

И тут звонок в дверь.

– Тимофей, это к тебе!

Кто это может быть?

– К тебе друг пришёл!

Друг? Ко мне?.. Андрей, наверное. Хотя я, честно говоря, очень надеялся на Агриппину. Прямо представлял, как она вдруг придёт, а я удивлюсь. Но я и сейчас удивился. Ко мне пришёл Дима Степанов.

– Привет. Болеешь? – сказал он.

Странно даже, Степанов никогда не задаёт неинформативных вопросов, а тут просто так спросил. Ясно же, что болею.

– Я тебе деньги принёс. Пришёл на бадминтон – а тебя нет. Адрес узнал, чтобы скорее отдать.

Он протянул мне пятитысячную купюру.

– Помогло? – спросил я.

Он кивнул. А потом ещё сказал:

– Ты страшно меня выручил. Понимаешь, мне больше не у кого было просить.

Значит, у него тоже никого нет.

– А тебя чего так долго на бадминтоне не было? – спросил я, чтобы перевести разговор. Видно же, что ему это неловко.

– Машины мыл на заправке, – коротко объяснил он. Потом помолчал ещё и добавил:

– Деньги брату были нужны, помнишь, у меня брат? Единокровный. Старше на пятнадцать лет. Родители не знают, что мы знакомы. Ну, и ему было некому помочь, кроме меня.

Коротко, информативно. Всё ясно. Вот такой человек Дима Степанов, и добавить нечего. Если совсем честно – я в нём не сомневался. Хотя вру, сомневался. И теперь мне за это стыдно.

– Слушай, а ты мне тогда очень помог, – сказал я ему.

– Когда? – удивился он.

– В паре, на соревнованиях. Ты сказал, что я нормально играю, только нужно сосредоточиться на игре. И у меня лучше пошло. А я раньше думал, что я бездарность.

– Нет, у тебя просто координации не хватает и силы, – спокойно объяснил он. – И реакции. Ну, и сосредоточенности.

Нормально вообще. Чего же тогда у меня хватает?..

– Но ты головой берёшь, не физикой. Мне это нравится, когда головой играют. Поэтому я и попросил с тобой. Потенциал большой.

– Чего?.. Ты сам попросил?!. Когда?

– Сегодня. Мы на соревнования готовимся, знаешь?

– Я думал, меня не возьмут!

– Это почему ещё? После четвёртого места – да ты с ума сошёл! Всегда теперь будешь ездить. А, ну и нас делили на пары. И я попросил с тобой.

– Прямо дрим-тим. То есть Дим-Тим, – глупо сострил я, и он даже улыбнулся краем рта.

Я на самом деле так растерялся, что даже насморк прошёл. Степанов тоже не знал, что сказать, попрощался и ушёл, даже чай не стал пить. Леська нам принесла.

– Чего за друг? – спросила она потом.

– Дима Степанов, с бадминтона. Понравился?

– Да, симпатичный, – ответила она.

Я пошутил, а она всерьёз! Пятый класс, что же дальше будет!!!

Захар пролез ко мне в комнату.

– Уйди, Захарыч, я тебя заражу!

– Не заразишь, я чеснока наелся. Ты уйди наверх и не дыши на меня. А я тебе расскажу сказку.

Захарыч – сказку? Мне?!. Сам!!!

– Жили-были чеснок и яблоко. Яблоку все говорили: не дружи с ним! Он горький! Все. Все, все говорили! А оно дружит. Дружит с чесноком.

– И вот, – подсказал я.

– И вот. Ивот, ивот… Живот! И вот яблоко упало на живот!

– На твой? – засмеялся я.

– Само на свой! У него живот со всех сторон! Оно упало и… И плачет!

– И тут чеснок, – подсказал я.

– И тут чеснок, – повторил он. – И тут чеснок… И тут чеснок уехал на собаке Морковке! Дынц, дынц!

Я хохотал так страшно, что закашлялся, и мама прибежала. Всё-таки каков мой Захар! Мораль в сказках не главное.

Мои, наверное, слишком назидательные получаются.

Самое приятное время – когда выздоравливаешь, но в школу ещё не надо ходить. Я понял, что уже не так привязан к телефону, и спокойно могу слушать аудиокниги – молодец Агриппина, хорошие слушает, – и даже немного думать о своём. Например, с человеком на краю земли вышло вот что.

«Я буду сидеть здесь всегда. Сидеть и играть на своей дудочке. Коробок больше не будет. Значит… Значит, ничего не изменится. Если я не изменю что-нибудь сам».

Человек взял нож и стал кромсать картон от коробки. Наконец он смог вырезать что-то вроде следов огромного, великанского размера. Он привязал картонки к ногам и вышел на снег. Картонки быстро размякли.

Тогда он вырезал ещё такие же следы, и ещё. Картона хватило на три пары. Потом дошёл до прутиков, торчащих из земли, и решительно срезал их.

Палками и верёвками укрепил своё изобретение. Откуда-то он знал, что если такими большими следами шлёпать по снегу – не провалишься. К вечеру он привязал их к ногам и вышел из дома. Да, он не ошибся. Снег держал его. Сделал несколько шагов – получилось.

«Завтра, – решил он. – Завтра я отправлюсь в путь».

Я смотрел на строчку «Вконтакте» и никак не решался ввести имя. Но если я ничего не изменю сам, то ничего не произойдёт. И я написал: «Захаров Александр».

Ну, конечно, 11 897 пользователей с таким именем. Я просмотрел первые два десятка – совершенно непонятно, как найти Захара. Как может выглядеть его стена? Да как угодно! Я же ничего не знаю о нём!

Тогда я придумал другой способ. Олимпиады по литературе и математике. Городские. Саша умный, должен участвовать.

Я просматривал разные списки, пока не заслезились глаза. И потом тоже. И всего через сорок минут я его нашёл. Захаров Александр, 9 «А» класс, школа 514. Диплом второй степени.

Жаль, не первой. Хотя что за глупости? Какая разница!

Посмотрел адрес школы – ну да, новый район, где высокие дома. Переехал, значит.

Ну, теперь я могу в любой момент приехать туда после уроков, посмотреть расписание девятого «А» и найти Захара.

И что. Что я ему скажу?