Виктор Пичугин - Повесть о красном галстуке

— Ну-ка, парень, снимай свое барахло, — приказал вдруг сержант.

— Снимай, снимай, — приветливо повторил Петро. — Я тебе другую одежду принесу.

Юра едва успел сбросить с себя мокрое белье, как Смык вернулся с охапкой теплой одежды, сказал весело:

— Одевайся. В офицерах пока походишь. Полковник не обидится, а приедем, что-нибудь по твоему росту раздобудем…

Уплетая за обе щеки хлеб и консервы, Юра наблюдал, как Петро, взяв канистру, разложил на капоте его одежду и стал брызгать на нее бензином.

— Полезная профилактика! — Пронин слегка улыбнулся и подмигнул Юре…

Минут через сорок послышался тяжелый рокот мотора.

— Никак танк за нами идет? — вслушиваясь в приближающийся звук, определил Петро.

— Он самый, — подтвердил Пронин и пошел доставать трос.

За своим тросом отправился и Смык. Оба водителя стали готовить машины к буксировке.

И действительно, через несколько минут к ним подкатил легкий танк. Танкисты выглянули из люка, развернули танк на месте, показали, за что надо цепляться, и, как игрушки, потянули за собой обе машины…

В село добрались часа через полтора. Дождь перестал, холодный ветер подмораживал сырую землю.

На окраине села их встретил лейтенант с петлицами связиста и передал приказ генерала, что водителям штабных «эмок» разрешается отдохнуть здесь до утра, но в семь тридцать приказано быть в Старом Осколе. Сам же генерал уехал с полковником на вездеходе в штаб армии.

Лейтенант показал дом, в котором должны остановиться водители, и ушел.

В доме жила молодая хозяйка с больной матерью и двумя маленькими девочками. Мужа в первые дни войны призвали в армию. От него пришло несколько писем. Но уже больше месяца не было никаких известий…

Петр Смык перенес в дом укутанного во взрослое белье Юру и на удивленный взгляд хозяйки коротко объяснил ей, почему мальчуган так необычно одет. Она понимающе закивала головой, постелила всем на полу, пригласила выпить чаю.

Все рады были выпить горяченького и с удовольствием приняли приглашение.

Прежде чем сесть за стол, Петро спросил хозяйку, где можно просушить Юрины штаны, рубашку, майку. Женщина взяла вещи мальчика, развесила их в низких, полутемных сенях и очень удивилась, что от белья сильно пахло бензином.

— Что это вы, в бензине стирали, что ли?

— Да как вам сказать, — улыбнулся Смык, — фронтовой метод применяли против паразитов. Дело вполне проверенное.

Они сидели за столом и, обжигаясь, пили горячий чай. Пронин все время нетерпеливо поглядывал на Юру, затем не выдержал и спросил с ноткой сомнения:

— Слушай, ты правду сказал, что оттуда… из-под самого Бреста? И все пехом, не врешь?

Не вдаваясь в подробности, Юра коротко рассказал, как это было. Женщина прислушивалась к разговору и все время ахала. А когда Юра кончил рассказывать, протянула ему последний кусочек сахара. Но, глядя на маленьких девочек, Юра решительно отказался. И, как она ни уговаривала его, не взял.

Спать Юра лег рядом с Петром. Между ними уже протянулась незримая, дружелюбная нить: почувствовав доброжелательность Петра, Юра душой потянулся к нему.

Уснул Юра мгновенно. Не слышал, как ночью хозяйка прополоскала в теплой воде все его вещи, развесила во дворе, чтоб быстрее просохло, и только после этого сама легла.

Встала она раньше всех, сняла с веревок еще влажное белье, заштопала и затем прогладила горячим утюгом.

Не слышал Юра и того, как около пяти утра солдатские руки бережно перенесли его в машину и уложили на заднее сиденье.

Проснулся он, когда обе машины въезжали в Старый Оскол.

У здания штаба армии остановились. В небольшом палисаднике группами стояли, курили и о чем-то оживленно говорили между собой командиры.

Юра повернулся к Петру Смыку, спросил:

— Чего они собрались в такую рань?

— Военный совет, покурить вышли. Вон того полковника видишь? Черный такой, скуластый?

— Вижу.

— Так это сам начальник армейской разведки Степан Иванович Черных, мой командир, понял? Ты его не бойся, он с виду такой строгий и требует, конечно, но человек добрый, с понятием, зря не обидит.

Юра стал внимательнее рассматривать полковника.

— А левее от него, — продолжал Смык, — начальник штаба армии генерал-майор Рогозный. С другим генералом разговаривает. Этого я не знаю. Наверное, из Ставки прибыл.

Подъезжали автомашины, увозили командиров. Генерал Рогозный проводил до своей машины незнакомого Смыку генерала. «Эмка» круто развернулась. Проезжая мимо, Пронин приветливо махнул Юре рукой и прибавил газ. Выбрасывая из-под колес грязь, машина помчалась быстрее и вскоре скрылась за углом. Рогозный проводил ее взглядом и вернулся в штаб.

Степан Иванович Черных подошел к своей «эмке», увидел Юру и с удивлением посмотрел на Смыка. Понимая его взгляд, Смык заговорил как провинившийся:

— Понимаете, товарищ полковник, вы ушли с генералом, а он, значит, мокрый, оборванный, по грязи мимо нас топает. Темнело уже, а он один и пешком. И тоже в Старый Оскол… Из-под самого Бреста. Он, товарищ полковник…

И Смык коротко доложил обо всем, что сам знал от Юры. Полковник слушал объяснения своего шофера, а сам внимательно разглядывал худенького парнишку, который, опустив голову, притаился на заднем сиденье и ждал: что же будет дальше — высадят его из машины или нет?

Петр Смык кончил докладывать, предложил осторожно:

— Может, товарищ полковник, мы у себя его оставим? Мальчишка сообразительный и испытал немало. А так куда ему, сироте, податься?

Черных молчал. Мальчишка ему чем-то нравился. Конечно, оставить можно, разведчики в обиду не дадут, но имеет ли он, начальник разведки, такое право?.. Рисковать жизнью ребенка!

— Ладно, Петро, поживем — увидим. Поехали домой, чертовски спать хочется. — И он легко и ловко сел в машину.

Петр Смык был явно недоволен неопределенным ответом и медленно повел машину к дому, где они жили.

Юра сидел тихо-тихо, как мышь. Гадал: оставят его здесь или нет? И решил: нет, не оставят, отправят куда-нибудь подальше, в тыл… Ну какой из него боец? Одна помеха.

Смык стал тормозить. Черных повернулся к Юре, положил широкую ладонь на его обросшую голову, потрепал за вихры и произнес:

— Вот что, Петро, приведи-ка его в порядок: постричь, помыть, переодеть. И через час-полтора ко мне, ясно?

— Ясно, товарищ полковник! — обрадовался Смык. — Только во что переодеть? У старшины нет его размера.

— А это, Петро, сам придумай, прояви сообразительность!

…Через час остриженный, напаренный в бане и одетый в чистую одежду, которую для него раздобыли, Юра сидел на крылечке и смотрел, как Петро Смык облил его одежду бензином и поджег. Пламя рывком взметнулось вверх, весело затрещало, заколыхалось, и через считанные минуты от его одежды на земле осталось черное, обгоревшее пятно да небольшая куча серой дымящейся золы.