Виктор Пичугин - Повесть о красном галстуке

— Сворачивай в лес, Андрей, — приказал Пирогов. — Дальше опасно. Засаду могут устроить.

Рука онемела, Суслов с трудом поворачивал руль.

— Что с тобой?

— Кажется, ранило.

— Тормози!

Суслов остановил машину.

— Товарищ лейтенант, а майор, кажется, того, — произнес Иванцов, брезгливо указывая на мертвого фашиста.

У майора забрали документы, а тело бросили в кювет.

Машину повел Пирогов. Перевязывая Суслова, Иванцов басил:

— Легко ты, Андрюха, отделался. Видать, в рубашке родился. Не то что этот майор. Туда ему и дорога.

Въехали в лес. Углубились, насколько позволила узкая дорога, и остановились. Вылезли из машины и направились в глубину леса, ведя перед собою связанного эсэсовца.

Прошли немного, вдруг Иванцов бегом вернулся к машине, порезал шины и снова догнал своих.

Эсэсовец оправился от первого испуга и, как загнанный зверь, поглядывал по сторонам: Пирогов понял его намерение и выразительно показал ему свой увесистый кулак — с пистолетом…

— Вот и вся история, — кончил Суслов и подмигнул Юре.

Юра давно уже привел пистолет в порядок и затаив дыхание слушал рассказ о разведчиках.

В конце октября наступило резкое похолодание. Начались сильные заморозки.

…В штабе армии шло совещание. На нем присутствовали командиры соединений, дивизий, корпусов. Вел совещание генерал Рогозный. Он сообщил о положении на фронте и предоставил слово Черных. Полковник доложил о дислокации немецких частей, их численности, о сосредоточении сил противника на правом фланге. Сведения армейской разведки совпадают с данными авиаразведки и показаниями пленных. Сомнений нет: немцы скоро начнут новое мощное наступление. К этому их торопит и приближение зимы.

Генерал Рогозный предложил план упредительного удара. После обмена мнениями и принятия согласованных действий всех родов войск совещание закончилось. Все стали расходиться.

В новенькой военной форме, в начищенные до блеска сапожках Юра с дежурным офицером четко отдавал честь проходившим мимо генералам, полковникам… Юру уже знали, улыбались ему.

Последними выходили генерал Рогозный и полковник Черных. Увидев Юру, генерал подошел к нему, протянул руку.

— Ну, здравствуй, боец! Выглядишь, скажу тебе, орлом. Молодец полковник, обмундировал полагается, по-боевому. Чем же он у тебя, Степан Иванович, занимается?

— Без дела не сидит, товарищ генерал. Разведчикам оружие чистит, дежурит, поручения разные выполняет. И в столовой помогает — картошка, моркошка и прочее.

— Значит, армейский хлеб даром не ест? Похвально. Но ты, Степан Иванович, его не балуй, настоящего человека из него расти. И от трудностей не оберегай, пусть характер закаляет. Кого жизнь хорошенько учила, те всему цену знают, настоящими людьми становятся: ты понял, боец Подтыкайлов?

— Так точно, товарищ генерал! — козырнул Юра и, довольный, просиял улыбкой.

Степан Иванович одобряюще подмигнул ему и приказал одеваться. Юра торопливо натянул новенький полушубок, шапку-ушанку с яркой звездочкой и направился к выходу, вслед за командирами.

Уже в машине Степан Иванович объяснил Юре, что сейчас они заедут к одному школьному учителю, который обещал подобрать учебники для третьего класса, чтобы Юра продолжал учиться.

Старого учителя дома не оказалось. Дверь открыла его жена Анна Петровна, женщина высокая, полная, но с болезненно-желтым лицом. Приходу Степана Ивановича и Юры она обрадовалась.

В комнате пахло лекарствами. Анна Петровна подошла к старому, потрескавшемуся книжному шкафу, достала с полки небольшую стопку книг и тетрадей, протянула все это Юре.

— Здесь не только учебники, но и детские книжки есть. Это все, что мы с Андреем Андреевичем могли собрать… Так вот ты какой, Юра! Выглядишь как бравый солдатик.

Юра смущенно глянул на нее, поблагодарил за книги и стал их рассматривать.

— Учись, Юра. Не ради того, чтобы переходить из класса в класс, а ради знаний, ради сознательной жизни. Мы с Андреем Андреевичем желаем тебе успеха. Жаль, что его нет. Ты ведь еще придешь к нам, не правда ли?

Юра закивал головой и вдруг спросил:

— Скажите, а красного галстука у вас нет?

И весь вспыхнул от своей просьбы. Хозяйка вздохнула с сожалением:

— Нет, милый. Чего нет, того нет. А был бы — разве жалко, с удовольствием подарили бы.

— Извините, — сказал Юра и просительно посмотрел на полковника.

Степан Иванович поблагодарил Анну Петровну за книги, стал прощаться.

— Да куда же вы? Чайку попейте, посидите. Может, и Андрей Андреевич заявится.

Она глянула в одно окно, в другое, но снаружи никого не было.

— Вы уж извините, Анна Петровна, но я лично не могу ждать. Сами понимаете, война!

— Да-да, вы правы, — согласилась хозяйка и погладила по голове Юру. — Очень прошу тебя, учись хорошо. Чего бы ни стоило, учись! Только в знаниях разумная жизнь, запомни, Юра!

— Спасибо, — прижимая к груди книги, ответил Юра. Добрые слова глубоко запали ему в душу.

Пожелав хозяевам здоровья, гости уехали.

Всю дорогу Юра радовался книгам. И тому, что с ним будет заниматься сам Степан Иванович…

Полковник Черных все время пропадал на передовой. Возвращался, как правило, поздно ночью. Уставший, почерневший, он сразу валился на койку и тут же засыпал. Но часа через два просыпался, умывался холодной водой и осторожно будил Юру. Юра просыпался сразу, как только чувствовал, что его трогают за плечо. Он понимал, что другого времени у Степана Ивановича нет, и с готовностью раскладывал на столе учебники. Решал задачи, писал диктанты, рассказывал правила.

Степан Иванович радовался, что Юра добросовестно выполняет все его задания, что учится без понуканий и уговоров. Это стало привычкой, превратившейся потом в постоянную необходимость.

Не знал тогда Степан Иванович, что с его легкой руки это желание учиться останется в характере Юры на всю жизнь…

Обстановка на фронте с каждым днем осложнялась. Дав Юре новое задание и наскоро перекусив, Степан Иванович мчался на передовую.

Вместе с полковником уезжал и его шофер. Петро похудел, глаза ввалились, он стал выглядеть совсем маленьким, хотя старался держаться бодрым, веселым, неуставшим.

…Ноябрь начинался снежной порошей, глубоким снегом и крепкими морозами. Враг наседал со всех сторон. Бои шли напряженные, затяжные — и днем и ночью.

Юра помогал в штабе. Несколько раз просил пустить с разведчиками в тыл врага. Его не пускали. Юра обижался.

— Зря, Юра, обижаешься, — сказал ему однажды Степан Иванович. — Нет пока необходимости тебя посылать. Потребуется — пошлем. Но от души скажу, радуюсь за тебя, что не трусишь, не боишься рисковать жизнью за Родину.