Виктор Пичугин - Повесть о красном галстуке

Юра молчал. Конечно, приятно было слышать такие слова от Степана Ивановича, но лучше бы он разрешил идти в разведку. И Степан Иванович понимал, что не очень убедил мальчика, и старался подыскать более нужные слова.

— Понимаешь, Юра, — говорил он, — фашисту все равно придет конец. Днем раньше, днем позже, но придет. А таким, как ты, еще много дел после войны будет. Так что учись пока, набирайся ума, воспитывай в себе настоящего человека. В жизни это очень пригодится. Поверь мне, я не зря говорю.

Степан Иванович был прав. Жизнь подтвердила его слова.

Утром 7 Ноября Юра сидел у окна и читал книгу про Чапаева. Книга была ветхая, растрепанная, но читать еще можно. Где раздобыл ее Степан Иванович, Юра не знал.

Разве мог он заметить, как за окном промелькнула фигура Петра Смыка? Петро ворвался в комнату и, переведя дух, выпалил с порога:

— Живо в штаб! Бежим!

Юра встревожился: не случилось ли что со Степаном Ивановичем? Петро сообразил, о чем подумал Юра, и нетерпеливо закричал:

— Да все в порядке, все! Парад в Москве, понял? Сталин говорит. Я за тобой примчался, да быстрее же…

Юра схватил полушубок, шапку и, одеваясь на ходу, выскочил вслед за Петром.

Генерал Рогозный, полковник Черных и инструктор политотдела Полоник находились в это время в одной из дивизий на правом фланге, где шли тяжелые оборонительные бои. От того, выдержит дивизия натиск врага или нет, зависело положение всего фронта.

Петру было приказано находиться в штабе, никуда не отлучаясь. И когда он, запыхавшись, вернулся с Юрой в штаб, то все сидели не шелохнувшись. Голос Верховного Главнокомандующего был нетороплив, спокоен, уверен. Сталин обращался ко всем защитникам Отечества:

— Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

За полный разгром немецких захватчиков!

Смерть немецким оккупантам!

Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!

Под знаменем Ленина — вперед к победе!

Голос смолк. И там, на Красной площади, грянул оркестр. В боевом порядке мимо Кремля, мимо Мавзолея двинулись на фронт новые полки.

— Эх, не все слышал, — с сожалением проговорил Смык и попросил капитана Андросова пересказать речь Сталина.

Взволнованный, тот не сразу сообразил, что от него хотят, а когда понял, развел руками:

— Погоди малость, дай в себя прийти. Одно скажу: мы победим!

Майор Брусилов разъяснил:

— Завтра, Петро, во всех газетах опубликуют, так что почитаем не спеша и не один раз. Потерпи до утра.

Вечером вернулся Степан Иванович. Он рассказал, как в окопах, блиндажах, укрытиях бойцы и командиры через громкоговорители слушали Сталина.

Немцы пытались мешать, стреляли из орудий, пулеметов, минометов, поднимались в атаку, но заглушить голос Москвы им не удалось.

— Да, Юра, не видать фашистам своего праздника на московских улицах. Он будет нашим. И на берлинских площадях…

От полковника пахло пороховой гарью.

— Степан Иванович, а отпуск на войне дают?

— Какой отпуск?!

— Обыкновенный. Мы бы с вами в Богучар к бабушке съездили.

Степан Иванович круто повернулся.

— У тебя есть бабушка? Улицу, дом помнишь?

Телефонный звонок прервал их разговор. Полковника срочно вызывал командующий. Степан Иванович быстро оделся и ушел в штаб. Вернулся, как всегда, ночью. Юра не спал, ждал его возвращения. Они долго разговаривали в темноте, лежа на своих кроватях…

На другой же день в город Богучар Воронежской области полетела телеграмма, отправленная Степаном Ивановичем.

Ответ пришел быстро. Анастасия Егоровна ничего не знала о судьбе семьи своего сына Георгия, и письмо ее было полно вопросов и тревоги. Она благодарила Степана Ивановича за внука и просила отправить его к ней.

Степан Иванович привык к Юре, относился к нему как к сыну. Но война есть война, рисковать жизнью мальчика он не имел права…

Два офицера службы тыла направлялись в Москву. Их путь лежал через Воронеж. Провожали Юру Степан Иванович и Петр Смык. Разведчики щедро собрали в дорогу продукты.

У Юры на глазах блестели слезы. Ему не хотелось уезжать. Но он познал военную дисциплину и не спорил.

Степан Иванович обнял его и дрогнувшим голосом сказал:

— Мы с тобой, Юра, еще встретимся. Не знаю когда, но встретимся. Я верю в это, верь и ты! — и поцеловал на прощание.

Петр Смык, силясь улыбнуться, похлопал Юру по плечу.

Они расстались. Где-то впереди длинного эшелона дал протяжный гудок паровоз. Дернулись и покатились вагоны в сторону Воронежа…

Январским морозным утром 1942 года Юра шел по заснеженному Богучару. Люди с удивлением оглядывались на него и гадали: в какой же дом свернет этот необычный гость?

Никто не узнавал в маленьком солдатике богучарского мальчишку Юрку Подтыкайлова.

Он спешил. Спешил как никогда. А вот и родной дом.

Юра вбежал на маленькое крылечко, толкнул дверь, перешагнул порог…

Бабушка возилась у печи, передвигала ухватом черные чугунки. На скрип двери обернулась, выпрямилась в полный рост, спросила:

— Вам кого?

— Тебя, бабуля.

— Юра! — ахнула Анастасия Егоровна и выронила ухват…

Посмотреть на Юру сбежались соседи. Смотрели на него с уважением, расспрашивали про войну, про немцев, про то, когда наконец прогонят их с нашей земли. Юра отвечал серьезно, толково, с полной уверенностью в скорой победе.

Бабушка сидела в стороне, слушала внука и не узнавала его. Юра заметно вырос и рассуждал значительно старше своего возраста. Чувствовалось, что он многое повидал и уже смотрел на жизнь повзрослевшими глазами.

Когда все разошлись, Анастасия Егоровна подошла к Юре, обняла его и горько заплакала.

— Ну, расскажи, как все случилось…

Юра говорил медленно, заново переживая всю трагедию. Анастасия Егоровна не перебивала, только горестно качала головой и беспрестанно вытирала слезы…

К вечеру она слегла. Юра как мог, успокаивал ее, но лучше ей не становилось.

Часов в восемь пришел директор Богучарской МТС, дальний родственник Подтыкайловых — Георгий Павлович Мочалов. Большой, шумный, он как-то сразу заполнил собой весь дом. Громко поздоровался, стиснул Юру в своих объятиях, коротко расспросил о скитаниях и ушел, пожелав ему и бабушке доброго здоровья.