Синкен Хопп - Сказочные повести скандинавских писателей

Муми-тролль прислушался и подумал, что тишина тоже поет, только низким голосом. Быть может, это пел лед, который все более толстым покровом стягивал море.

В купальне было тепло, а на столе стоял голубой чайник Муми-мамы.

Муми-тролль уселся в шезлонг и спросил:

— Когда она явится?

— Скоро, — ответила Туу-тикки. — Но ты не беспокойся.

— Разве я о стуже беспокоюсь? — сказал Муми-тролль. — Я беспокоюсь о других {5} 5 Здесь и далее разрядка заменена полужирным начертанием — V_E . . О тех, о ком я ничего не знаю, о том, кто живет под кухонным столиком. И еще о том, кто сидит в моем шкафу. И еще о Морре, которая только смотрит и не говорит ни слова.

Туу-тикки потерла свою мордочку и задумалась.

— Видишь ли, — сказала она, — столько самого разного случается лишь зимой, а не летом и не осенью и не весной. Зимой случается все самое страшное, самое удивительное. Являются всякие ночные звери и существа, которым нигде нет места. Да никто и не верит, что они есть на свете. Ведь все остальное время они прячутся. А когда выпадает белый снег, ночи становятся длинными, наступает покой и все погружается в зимнюю спячку — вот тогда они тут как тут.

— А ты их знаешь? — спросил Муми-тролль.

— Кого знаю, а кого и нет, — ответила Туу-тикки. — Того, кто живет под кухонным столиком, я, к примеру, знаю очень хорошо. Думается, он хочет сохранить свою тайну и я не могу познакомить вас друг с другом.

Муми-тролль пнул ножку стола и вздохнул.

— Ясное дело, ясное дело, — повторил он. — Но я не хочу жить среди разных тайн. Вдруг — бац! и ты попадаешь в совсем новый мир, и нет никого, кому хочется спросить, где ты жил прежде. Даже у малышки Мю нет желания говорить о том прежнем, настоящем мире.

— А как можно узнать, какой мир — настоящий, а какой — нет? — спросила Туу-тикки, прижавшись носом к стеклу. — Вот и она!

Малышка Мю распахнула дверь и швырнула серебряный поднос, который со звоном упал на пол.

— Парус годится, — объявила она. — Но сейчас мне нужнее всего муфта. Из грелки для кофейника, как я ее ни кроила, муфта никак не выходит. А теперь у грелки Муми-мамы такой вид, что мне даже совестно подарить ее ежу-переселенцу.

— Вижу, — сказал Муми-тролль, мрачно глядя на растерзанную грелку.

Малышка Мю бросила грелку на пол, и ее мгновенно убрала одна из мышек-невидимок.

— Ну, а теперь Ледяная дева скоро явится, — сказала малышка Мю.

— Я тоже так думаю, — серьезно согласилась с ней Туу-тикки. — Выйдем и посмотрим.

Они вышли на мостки купальни и принюхались к морю. Вечернее небо было совсем зеленым, и весь мир казался сделанным из тонкого стекла. Стояла мертвая Тишина, и повсюду, отражаясь в ледяном насте, светили ясно различимые звезды. Было ужасно холодно.

— Да, она приближается, — подтвердила Туу-тикки. — Теперь нам пора уйти в дом.

В доме было тихо, даже мышки под столом перестали играть.

Далеко-далеко на речном льду показалась Ледяная дева. Она была белая-белая, словно вылитая из стеарина, но когда Муми-тролль взглянул на нее через оконное стекло с правой стороны, она показалась ему красной, а когда посмотрел с левой, она стала светло-зеленой.

Вдруг Муми-тролль почувствовал, что стекло очень похолодело, у него заболела мордочка, и он испуганно отдернул ее от окна.

— Не смотрите туда, — сказала Туу-тикки. Они сели возле печки и стали ждать…

— Ой, кто-то карабкается ко мне на колени, — воскликнула малышка Мю и посмотрела на свою юбку. Там никого не было.

— Это мои мышки-невидимки, им страшно, — сказала Туу-тикки. — Сиди спокойно, они скоро уйдут.

Ледяная дева как раз проходила мимо купальни. Быть может, она бросила взгляд в окно, потому что в купальне пронесся ледяной порыв ветра, от которого заколебались и померкли красные языки пламени в печурке. Мышки-невидимки смущенно спрыгнули с колен малышки Мю, и все они (и Туу-тикки, и Мю, и Муми-тролль) ринулись к окну, чтобы поглядеть на Ледяную деву.

Она стояла спиной к ним в зарослях камыша над снежным сугробом.

— Там бельчонок, — сказала Туу-тикки. — Он забыл, что надо сидеть дома.

Ледяная дева склонила свое прекрасное лицо над бельчонком и рассеянно щекотала его за ушком. Он как зачарованный смотрел на нее, прямо в ее холодные голубее глаза. Улыбнувшись, Ледяная дева пошла дальше.

А на снегу, задрав кверху маленькие лапки, остался лежать оцепеневший и холодный глупенький бельчонок.

— Плохо дело, — проговорила Туу-тикки.

Она надвинула шапочку на уши, толкнула дверь, и белое облачко снежного пара ворвалось в купальню. Мгновение спустя Туу-тикки снова прошмыгнула в приоткрытую дверь и положила бельчонка на стол.

Мышки-невидимки ринулись вперед, намочили полотенце горячей водой и завернули бельчонка в это горячее полотенце. Но его маленькие лапки все так же безжизненно и печально торчали кверху, и ни один усик не шевелился.

— Он совсем мертвый, — констатировала малышка Мю.

— Во всяком случае, перед тем, как умереть, он увидел что-то очень красивое, — дрожащим голосом произнес Муми-тролль.

— Что поделаешь, — сказала малышка Мю. — Как бы там ни было, теперь он забыл обо всем на свете. А я собираюсь сделать из его хвостика премиленькую муфточку.

— Нет, ты этого не сделаешь, — взволнованно закричал Муми-тролль. — Он должен взять хвостик с собой в могилу. Потому что бельчонка нужнопохоронить [9] Если ты, читатель, заплачешь на этом месте, посмотри быстрее на страницу 580. (Прим. авт.) На этой странице Муми-тролль весной встречает ожившего «бельчонка с хорошеньким хвостиком» — V_E . . Правда, Туу-тикки?

— Гм, — хмыкнула Туу-тикки. — Кто его знает, принесет ли радость звериному народцу хвостик после смерти?

— Миленькая Туу-тикки, — взмолился Муми-тролль, — не говори все время о том, что он умер. Это так ужасно.

— Раз умер, так уж умер, — примирительно сказала Туу-тикки. — Этот бельчонок мало-помалу превратится в прах. А потом, чуточку позднее, из него вырастут деревья, и на них будут прыгать новые бельчата. Разве это так уж печально?

— Может, и нет, — ответил Муми-тролль и высморкался. — Но все равно, завтра его надо похоронить, и обязательно с хвостиком и со всем-всем, что у него есть. И похороны должны быть красивые и торжественные.

На следующий день в купальне было очень холодно. Огонь еще горел в печурке, но мышки-невидимки заметно устали. В кофейнике, который Муми-тролль принес из дому, застыла под крышкой тонкая корочка льда.

Вообще-то Муми-тролль отказался пить кофе из уважения к памяти мертвого бельчонка.

— Ты должна дать мне купальный халатик, — торжественно сказал он Туу-тикки. — Мама говорила, что на похоронах всегда бывает холодно.