Владимир Корнев - Письмо на желтую подводную лодку [Детские истории о Тиллиме Папалексиеве]

Саша вторым быть не привык, поэтому готов был использовать любые средства, чтобы занимать лидерские позиции во всех сферах подростковой жизни (себя он, разумеется, давно считал взрослым, «интеллектуалом среди примитивов»).

Как-то на уроке рисунка Юля Григорович подошла к Тиллиму и попросила открыть баночку с краской. Пока тот возился с банкой, она обмакнула тонкую кисточку в другую — красную — краску и написала у мальчика на руке свой номер телефона:

— Вот, позвони. Хочешь со мной дружить? Я как раз одна, и мне так тоскливо.

— Извини, но у меня уже есть подруга Оля, — ответил Тиллим, демонстративно вытирая руку. Когда-то заинтересовавшийся незнакомкой, он был просто шокирован такой прямолинейностью и неожиданной инициативой.

— По статистике, у восьмидесяти шести процентов людей есть подруга со странностями по имени Оля.

— Да, у меня есть девушка. Нечего обижаться и ее обижать.

— А я и не обижаюсь. Я просто меняю свое мнение о людях и свое отношение к ним! — невозмутимо заявила Юля.

— Так у тебя же есть Матусевич?

— Мы не сошлись с ним религиозными взглядами.

— В смысле? — Тиллим насторожился.

— Он не признает, что я богиня, — пояснила гордая Григорович, с презрением добавив: — А я не вижу в нем достойного жреца.

Она собрала учебники в модную импортную сумку и хотела уже было выйти из класса, как вдруг почувствовала, что кто-то оттягивает ручку сумки. Юля удивленно подняла глаза: рядом стоял Лопаев, пытавшийся облегчить ее ношу.

— А хочешь, я буду твоим парнем? Я тут самый крутой, в обиду никому не дам.

— У меня даже цветы вянут… А тут — «парнем»! Такая ответственность… — независимо усмехнулась Юля.

Лопаев напряг сразу все извилины:

— Не понял.

— Не будем и пытаться понять друг друга, чтобы не возненавидеть. Ты не в моем вкусе, — отрезала девочка.

Кавалер, однако, не отставал:

— А кто тогда в твоем вкусе?

Юля, самодовольно задрав носик, улыбнулась:

— Я, например!

— А что мне сделать-то, чтобы тебе понравиться? — продолжил наседать Лопаев.

— Приклей зеркало к лицу, — съязвила Юля, отвернувшись.

— Вот так вот, да? Отвергла меня, значит. — Школьный хулиган нарочито изменил тон: — Ах! Какая вы жестокая, я в отчаянии! Вы разбили мое бедное сердце на тысячу мелких осколков, и я чувствую такую пустоту внутри.

— Так иди поешь, не мучайся, бедняжка!

— А ты злая девочка! — покачал головой Эскалоп, но при этом было видно, что задиристая Юля ему симпатична.

— Доброй девочкой я буду только для своего мальчика! А остальные терпите! — резко обернувшись к назойливому верзиле, бросила она.

В этот момент в класс уверенной походкой вошел Матусевич, попутно заметив Лопаеву:

— Зря ты так. Среди девочек тоже есть хорошие люди. — Он поздоровался с Юлей: — Привет.

— Лучше бы не здоровался! — уколола та.

— Тогда не привет… — спокойно парировал Шурик.

— Ну что, страдаешь еще по мне? — язвительно полюбопытствовала Юля.

— Вот еще — страдать! — пожал он плечами. — Кому ты нужна? Ты в прошлом. Сдурела, что ли?

— Я не сдурела, я вообще такая! — заявила бывшая подружка.

— У меня и правда есть чувства к тебе. Я чувствую, что ты действуешь мне на нервы… Природа щедро одарила тебя красотой! Собственно, на этом подарки и закончились. Таких королев, как ты, не было, нет и не надо.

«Королева» фыркнула, подобно рассерженной кошке:

— А ты… Да ты просто не достоин такого ангела, как я!

— Меня всегда раздражал шелест твоих крыльев. Все вы, девушки, ангелы, но стоит вам обрезать крылья, как вы начинаете учиться летать на метле, — иронически обронил Матусевич, усаживаясь на свое место.

— Как я могла полюбить такое ничтожество? Ты никогда ничего из себя не представлял. Ты мне должен ноги целовать! Ты просто был моей тенью, которую я отражала, когда хотела. Я полноценная, самостоятельная, знающая себе цену, а ты — эгоист и мерзавец! — одним духом выпалила Юля. Тут же вспомнив про Лопаева, обернулась к нему: — Ты, кажется, хотел мне понравиться? Тогда сейчас же накажи наглеца за запятнанную честь девушки.

Лопаев с готовностью встал и вразвалочку направился к Матусевичу:

— Але, нарядный! Ты чего такой дерзкий? — Верзила Эскалоп толкнул сидящего Шурика и ухмыльнулся. — Ну что? Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: быть дебилом хорошо? Да, сынок, неплохо…

— Ничего плохого нет в том, что умный человек иногда тупит, гораздо хуже, когда тупой постоянно умничает, — не растерялся Матусевич. — Вам, дебилам, нипочем — у вас морда кирпичом. Do you have problem, guy? [6] У тебя проблема, парень? ( англ. ).

— Ну ты, борзой! Слышь, чертила, ты по-русски разговаривай! Ты меня дебилом назвал?! Да ты знаешь, что с тобой будет…

— Как в эту светлую голову вошла мятежная мысль пугать меня? — издевательски сказал Шурик.

— Слушай, ты! Млей и осознавай: это теперь моя девушка, и если ты хамишь ей, ты хамишь мне.

Матусевич промолчал.

— А может, тебе просто в бубен дать?! — Задира сначала плюнул новенькому в лицо, потом ударил его кулаком в грудь. — Ну, чего молчишь? Ты только с девушками борзой?

— Мне нравится разговаривать молча. Это когда посмотришь на кого-нибудь, и он сразу понимает, куда ему идти. — Матусевич невозмутимо вытер лицо платком.

— И куда ты меня пошлешь? — Лопаев приподнял вызывающе спокойного Шурика за шиворот.

— Ну конечно, к первоисточнику, — объяснил ’тот, разжав пальцы хулигана.

Лопаев не без труда сообразил, о чем речь, но грозно кивнул лохматой головой:

— Угу! Я, кстати, туда собрался, не составите компанию?

— А что, пора? — Шурик независимо встал в проходе между партами.

— Пора-пора-порадуемся на своем веку! — Воинственно напевая, Лопаев широкой грудью переростка стал вытеснять его к туалету.

Не тратя времени на дальнейшие пререкания, соперники быстро оказались в коридоре напротив туалета. За ними, замерев, следили зеваки.

— Прошу! — Ломаясь, Лопаев глумливо улыбнулся. — Я только после вас.

Матусевич решительно зашел внутрь, втянув за собой надоевшего хама. Дверь едва успела захлопнуться, а в туалете уже раздался грохот, будто уронили здоровенный мешок с мукой. Переглянувшись, зеваки замерли. Кто-то громко, уверенно сказал:

— Лопай иностранца рубанул.

Через считанные секунды Шурик спокойно вышел в коридор, брезгливо отряхивая руки.

— Если кто-то ищет проблемы на свою голову — обращайтесь! Я еще и крестиком вышивать умею, — заявил он всем с видом победителя.

Толпа собравшихся ротозеев тут же ворвалась в туалет. Картина, представшая их взорам, была очень и очень странная, если не сказать страшная. Бедняга Лопаев распластался навзничь на полу. Лицо его было багровым, а в глазах застыл страх, причем было видно, что он даже не дышит. Последнее-то и напугало всех не на шутку. Тот же, кто поспешил объявить об очередном подвиге грозного Лопая, теперь зловещим шепотом предположил: