Дарья Варденбург - Никита ищет море [litres]

– На вот, – Никита сунул банку с мышонком в руки Оле. – Можешь звать его Лизой.

Оля в восхищении обхватила банку руками и прижалась носом к стеклу, разглядывая мышонка. Никита раскрыл над Олей и банкой бабушкин черный зонт. Кастрюлька с макаронами висела в пакете у Никиты на правом локте.

– Можешь мне помочь? – спросил Никита Олю. – Надо почистить банку и постирать вот эти вот носки, которые там лежат.

Оля оторвала взгляд от мышонка и с недоумением уставилась на Никиту.

– А я пока Спутника покормлю, – проговорил Никита, краснея.

– Ага, хитрый, – насмешливо отозвалась Оля.

– Взамен можешь на один день мышонка взять.

– На два, – тут же сказала Оля.

– На два?! – возмутился Никита.

– Тогда чисти сам, – Оля попыталась сунуть банку Никите.

– Хорошо-хорошо, – отпихнул он банку, – бери его на два дня. Только не корми конфетами. Ничего сладкого и соленого. Он любит огурцы, гречку…

– Да знаю я, – дернула плечом Оля.

Она поставила банку на мокрую траву, наклонилась над ней и протянула нежно:

– Лизонька моя.

Никита тихо вздохнул, сунул Оле в руку бабушкин зонт и зашагал к Спутнику. Раскачивающаяся в пакете кастрюля била его по ногам.

– Спутник, привет! – поздоровался Никита, подойдя.

Пес с готовностью привстал, высунулся из-под маленького зонтика и завилял вопросительным хвостом. Как тебе погода?

– Дождик, да?

Спутник растянул губы в улыбке. Никита снял с локтя пакет, достал кастрюлю, снял крышку. Спутник радостно подался вперед, окунул голову в макароны и принялся их поглощать, шумно вздыхая и чавкая. Никита протянул руку, дотронулся до макушки Спутника, провел пальцами по густой черной шерсти, влажной от дождя, коснулся бархатных ушей.

– Оставайся со мной, – прошептал Никита.

Спутник, должно быть, не разобрал его слов – он продолжал уписывать макароны, виляя хвостом и беспокойно переступая задними лапами.

Оля унесла мышонка, но Никита почти не думал об этом – весь день он провел со Спутником. Они обследовали все углы бабушкиного сада, нашли компостную кучу, восемь кротовых нор, два муравейника, кучу прошлогодних сливовых косточек и чуть не поймали лягушку, но она вывернулась из Никитиных пальцев и ускакала. Дождь то утихал, то принимался моросить снова, но это их не беспокоило. Пришло время обеда, и Никита сам вызвался резать овощи для супа, а после помыл посуду, и они с бабушкой снова играли в водяного дракона, стерегущего жемчуг: Никита громко пел, бабушка подпевала. Когда последняя жемчужина была отмыта, бабушка спросила Никиту, справился ли он с утренней чисткой банки. Никита ответил, что мышонка на два дня взяла Оля – она-то и помоет банку. Брови бабушки удивленно поползли вверх, и она несколько секунд молча смотрела на Никиту. Тот распрощался и побежал на улицу.

Спутник ждал его на крыльце. Они отправились гулять на луг, исследовали берега канавы, видели четырех аистов и двух цапель, свалились в воду и благополучно выбрались. Никита промочил ноги до живота, а Спутник погрузился с головой, и у него потом смешно свисала ряска с ушей.

Пес ушел только под вечер – внезапно и решительно, словно кто-то его позвал, хотя над деревней стояла тишина. Ветер стих, небо прояснилось, и солнце выглянуло напоследок. Уловив неслышный зов, Спутник поставил уши торчком, повертел головой и, словно удостоверившись, что чувства его не обманывают, развернулся и потрусил по дороге.

– Завтра приходи! – крикнул ему вслед Никита. – Пожалуйста! Придешь?

Вопросительный хвост Спутника закачался из стороны в сторону, и Никита решил считать это утвердительным ответом.

– Лиза передает привет!

Оля встретила Никиту утром у магазина. Была пятница, вечером обещали приехать мама и папа, и Никита пошел в магазин за мукой, чтобы испечь с бабушкой блины к их приезду. За Никитой следовал Спутник – он пришел к воротам бабушкиного дома еще на рассвете и ходил за Никитой хвостом.

– Привет от Лизы! – повторила Оля. – Оглох?

Никита не сразу понял, про какую Лизу говорит ему Оля, а когда понял, его еле слышно уколола совесть – он не вспоминал о мышонке уже давно, со вчерашнего дня, и это было как-то неправильно. Слишком легко он забыл друга. Но Никита сразу отбросил эту неприятную мысль.

– Банку помыла? – спросил он Олю строго.

– Помыла, – кивнула Оля. – Но мы Лизу в клетку пересадили. Сколотили каркас, натянули сетку, сена туда положили, еды…

Никите стало досадно. Какую еще клетку? Мышонок был в банке и должен быть в банке – ему там хорошо, так зачем что-то придумывать?

– Ладно, мне купить кое-что надо, – сердито бросил он и шагнул к двери магазина. – Мама и папа сегодня приедут.

Но Оля удержала его, схватив за рукав.

– Оказывается, Лиза обожает дохлых мух! – округлив глаза, с восторгом поведала она Никите. – Дашь ей муху – она ее хвать!

Никита дернулся и вырвал рукав своей кофты из Олиных пальцев.

– Он – не Лиза! – возмущенно воскликнул он.

– Ты мне сам сказал, что я могу звать его Лизой! – с вызовом сказала Оля. – Что, забыл?

На это возразить было нечего. Никита развернулся и вошел в магазин. Спутник остался снаружи – сел у входа ждать Никиту.

В магазине плотник Степан Король покупал мыло, веник и кефир. Рыжая продавщица, напевая что-то, била пальцем по клавишам кассового аппарата. Увидев на пороге Никиту, они оба – Король и продавщица – расплылись в улыбке и так сердечно поздоровались, что Никита тут же позабыл о своей обиде на Олю и ответил им громким искренним «здрасте!».

– Никита! То, что я тебя здесь встретил, – начал Король, рассовывая по карманам штанов куски мыла, – есть добрый знак. Я как раз намеревался обсудить с тобой вот что…

– Четыреста двадцать семь, – объявила продавщица, выбив чек.

– Намеревался обсудить, – продолжил Король, вынимая из карманов куски мыла, которые только что туда засунул, и шаря по этим карманам в поисках денег. – Намеревался обсудить, что бы такое мне смастерить, кроме табуреток, чтобы порадовать твою бабушку.

– Хм, – кашлянула продавщица.

Король выложил перед ней на прилавок четыре сотни и несколько монет. Продавщица, выразительно поглядывая на него, собрала и пересчитала деньги.