Анника Тор - Глубина моря; Открытое море [litres]

Дженис смеялась.

– После войны, – сказала она, – все станут учить английский язык. Он будет новым мировым языком. Немецкий язык станет мертвым языком, как латынь.

– Не преувеличивай, – сказала Хедвиг Бьёрк. – Гитлеровскую Германию победят, но немцы останутся. Кроме того, немецкий – это ведь родной язык этих девочек. Пойдем, Дженис, я жутко хочу искупаться!

Хедвиг Бьёрк с Дженис нашли свое собственное место для купания, туда никто не ходил. Они купались голышом посреди бела дня.

– Пойдете с нами, девочки? – предложила Хедвиг Бьёрк.

– Думаю, нет, – быстро ответила Штеффи.

Она не знала, как отреагирует Юдит на купание в голом виде.

– Мы пойдем дальше, к заливу. Я покажу Юдит остров с другой стороны.

По пути к бухте Штеффи, как обычно, заглянула на почту. Прошло уже шесть недель, с тех пор как она последний раз получала известия от мамы с папой. Сегодня карточки тоже не было.

– Скоро придет, – утешала ее Юдит. – Ты же знаешь, как работает почта. Нужно подождать.

У почты они столкнулись с Верой, которая собиралась зайти туда. Штеффи представила девочек друг другу.

– Вера Хедберг. Юдит Либерман, из Вены.

Вера окинула настороженным взглядом кудрявые волосы и прозрачную кожу Юдит. Взгляд Юдит остановился на круглом Верином животе.

– Ты свободна завтра вечером? – спросила Штеффи.

Вера кивнула.

– Тогда я зайду к тебе, – сказала Штеффи. – После того как провожу Юдит на пароход.

Ей очень хотелось, чтобы Вера знала о том, что пребывание Юдит на острове не будет долгим; она помнила, как ревновала Вера, когда Май приехала в первый раз.

– Заходи, – сказала Вера. – Ну, я пойду. Хозяйка не может встать с постели, пока не получит газету и ежедневную почту.

– Осенью она выходит замуж, – сказала Штеффи, как только Вера исчезла за дверями почты.

Ей не хотелось, чтобы Юдит приняла Веру за гулящую девку, что по чистой случайности осталась с ребенком.

Но Юдит, казалось, не проявила к этому никакого интереса.

– Вот как, – только и сказала она.

На скалах рядом с бухтой лежали Сильвия и ее подруга Барбру. Поэтому Штеффи решила остаться на песчаном пляже, хотя в другом случае предпочла бы нырять со скал.

Они расстелили полотенца на песке вперемешку с гравием и улеглись. Солнце палило.

– Пойдем, – сказала Штеффи. – Пора купаться!

Бок о бок они побежали к краю воды и дальше вглубь бухты. Но когда вода достигла колен, Юдит остановилась и пошла осторожно, шаг за шагом.

– Тут глубоко? – спросила она.

– Еще нет, – ответила Штеффи. – Пока мелководье.

Штеффи стояла по грудь в воде и нетерпеливо ждала Юдит.

– Ну, пойдем же!

Юдит сделала несколько неуверенных шагов. Штеффи схватила ее за руку и потянула за собой. Она нырнула вниз головой и сделала пару гребков, подождала, пока подплывет Юдит. Но Юдит не было. Штеффи обернулась.

За ее спиной из воды вынырнула Юдит. С мокрых волос на щеки и плечи стекала вода. Она отплевывалась и фыркала. В голубых глазах стоял ужас.

– Что ты делаешь, – закричала Юдит. – Хочешь меня утопить?!

– Прости, – сказала Штеффи. – Ты упала?

Тут она поняла: Юдит не умела плавать.

Им, как малышам, пришлось держаться на мелководье. Юдит же была снова рада, плескалась и брызгалась. Но Штеффи видела, как Сильвия с Барбру смотрят на них и хихикают.

Ну и пусть. Ее больше не волновало, что думает Сильвия.

Вечером Штеффи с Юдит поднялись к Хедвиг Бьёрк и Дженис послушать вечерние новости по радио. Но, как назло, во всех репортажах речь шла о чем угодно, кроме событий на фронте.

Хедвиг Бьёрк выключила приемник.

– Лучше покажи своей подруге дом, – сказала она. – Ведь это ты здесь живешь.

Штеффи повела Юдит вверх по лестнице.

– Вот моя комната, – сказала Штеффи и открыла дверь на чердак. – Когда у нас нет постояльцев.

Юдит вошла первой в тесную комнатку. Штеффи – за ней следом.

Было немного душно. В остальном – все как обычно. Кровать, стол, стул, комод.

И репродукция с Иисусом.

Штеффи увидела ее в тот же миг, что и Юдит. Картинка висела на гвоздике над комодом.

Иисус в розовом одеянии широко раскинул руки, окруженный лучами света, с сияющим над головой нимбом.

Юдит уставилась сначала на репродукцию, а затем – на Штеффи.

– Что они с тобой сделали? – спросила она. – Они заставили тебя принять христианство?

Заставили. Может быть, да. Но она согласилась на это. Она ни разу не сказала «нет». Она не осмелилась протестовать. Она позволила себя крестить, ходила в воскресную школу, пела их песни и читала их молитвы. Она делала это сама.

– Им не пришлось заставлять меня, – сказала Штеффи. – Я делала то, что они хотели.

– Как ты могла? – сказала Юдит. – Как ты могла предать свой народ?

Остаток вечера и следующее утро Юдит была молчаливой и отрешенной. За завтраком она сообщила, что собирается уехать в Гётеборг на десятичасовом пароходе.

– Не нужно меня провожать. Я сама найду.

Разочарование Юдит стояло между ними сплошной стеной. Штеффи не находила ни единой щели. Скованно, словно чужие, они попрощались. Штеффи стояла у ограды и смотрела, как Юдит удалялась решительным шагом, неся в руке свою сумку.

– Что на нее нашло? – спросила тетя Марта. – Вы поссорились?

– Нет, – ответила Штеффи. – Не совсем.

Как объяснить тете Марте, что произошло?

Весь день Штеффи размышляла над этим. Права ли Юдит? Предала ли она свой народ? Предала ли она маму с папой?

Штеффи видела перед собой пастора и членов собрания общины. Их непонимающие лица, когда она просила помощи для мамы с папой. Манера пастора складывать ладони для молитвы.

Что у нее общего с ними?

Что у нее общего с их приторно-слащавым Иисусом?

Решение медленно созревало внутри нее.

После обеда Штеффи вспомнила, что договорилась встретиться с Верой. Сегодня среда, Вера вечером свободна.

В половине седьмого Штеффи постучала в дверь кухни летнего дома торговца. Ей пришлось подождать, пока дверь открыли. Но в дверях стояла не Вера, а ее хозяйка.

– Нет, Веры нет дома, – сказала она. – Она, наверное, пошла погулять. Но добро пожаловать, проходи в ее комнату и подожди.

Штеффи прошла за хозяйкой через кухню в комнату Веры. Комната оказалась не больше каморки, там помещались кровать, небольшой комод и колченогий деревянный стул.

Хозяйка закрыла за ней дверь. Штеффи убрала со стула блузку и пару чулок и села. Вера должна вскоре прийти. Они всегда встречались в среду по вечерам.

Но время шло. Настенные часы в кухне громко тикали и через некоторое время пробили семь. Штеффи начала беспокоиться. Она полистала зачитанный журнал, лежавший на комоде. Тут из журнала выпал листок и упал на пол. Штеффи нагнулась и подняла его.