Михаил Коршунов - Наша компания [сборник рассказов]

— Не знаю. В сундук их запрятал. Мать видела, как он прятал. — И при этом Филька, сын кухарки Лямина, утвердительно качнул головой, отчего ушанка еще глубже насунулась ему на глаза. — А на сундук во какой замок навесил, — и Филька широко расставил красные с мороза ладони. — И ключ у этого замка тоже во какой, медный, — и Филька немного сузил ладони.

— Неужто такой здоровый? — усомнился Терешка.

— Угу. Хочешь, забожусь?

Терешка махнул рукой — не надо, верю.

— А матери сказал, что пойдет в Соболевку в полицию заявлять. Как метель утихнет, так и пойдет. И еще сказал, что теперь его шапка на столе, а большевиков под столом.

Терешка начал поспешно накручивать портянки и натягивать валенки.

— Надо скорее предупредить.

— А кого ты будешь предупреждать?

— Найдется кого, — ответил Терешка.

Лямин был церковным старостой. Про книги он узнал случайно, когда подслушал в церкви разговор двух старух. Одна рассказывала другой, как она пошла в лесок, что за пожарной будкой, подсобрать гнилушек на растопку, да ковырнула там трухлявый пенек. А под ним, господи прости, утайка в земле выкопана, и в ней короб, полный книжек, лежит.

Лямин вечером в метель вытащил из-под гнилого пня цинковый ящик с книжками и убедился, что книжки принадлежат смутьянам, которые против царской власти. Тогда он перенес их в дом и спрятал в сундук до той поры, пока метель спадет, и тогда можно будет добраться до города и обо всем доложить полицейской управе.

В поселке была устроена явка — тайная квартира большевистской подпольной организации Соболевской шахты. Здесь, в тридцати верстах от шахты, хранились в безопасности архивы подпольщиков. Ведал архивом Корней Иванович Мальцев. Только ему одному было известно, что в цинковом ящике среди просто политических книг имеется одна непростая книга, хотя она совсем и не политическая. В этой книге между обычными печатными строчками были записаны бесцветными химическими чернилами выступления коммунистов-соболевцев на партийных собраниях. Называлась эта книга протокольной. Если она попадет к полицейским, они могут заподозрить что-нибудь неладное, провести по ее страницам горячим утюгом, и тогда бесцветные чернила проявятся и прежде невидимое сделается видимым. Полицейские узнают фамилии подпольщиков, сроки намеченных забастовок, адреса явок.

Корней Иванович Мальцев с близкими ему людьми приступил к немедленным действиям: старику Ефремычу было поручено следить за Ляминым, чтобы он ненароком не ушел в Соболевку, а Терешке и Фильке приказал обшарить в комнате Лямина все углы и попробовать отыскать ключ от сундука. Корней Иванович был уверен, что ключ где-то спрятан, потому что носить его с собой Лямин не станет из-за предосторожности.

Чуланчик, в котором жили Филька и мать, помещался рядом с комнатой Лямина. Филька и Терешка дождались того часа, когда Лямин отправился в церковь, и прошмыгнули к нему в комнату.

— Начнем с комода, — предложил Терешка.

Филька согласился.

Они выдвинули тяжелые ящики и просмотрели в них белье, кульки с крупой, ботинки, связки сухих грибов, груду свечных огарков, но ключа не обнаружили.

— Складывай все как было, — предупредил Терешка Фильку. — Чтоб Лямин не заметил.

Когда с комодом покончили, Терешка сказал:

— Я огляжу запечье, а ты притолоки у дверей.

Оглядели — ключа нет.

Слазили под кровать и под стол, подняли тряпичную подстилку и прутиком от веника поворошили в щелях пола, ощупали рваное сиденье плюшевого кресла, перетряхнули подушки и зипуны. Терешка заглянул даже в пустую лампадку перед иконой, но все напрасно — ключа нигде не было.

Огорченные неудачей, ребята вернулись к Мальцеву. Некоторые члены явки предложили подкараулить Лямина, избить его и заставить отдать ключ. А то и просто ворваться в дом и разломать сундук.

— Вы забываете о конспирации, — возразил Корней Иванович. — Сейчас у Лямина только книги, а тогда будут улики против отдельных коммунистов. Всякий шум, всякая гласность могут нам лишь навредить.

Тогда решено было, что Филька незаметно проведет в дом кого-нибудь из рабочих и тот осмотрит комнату Лямина сам, благо Лямин все время в церкви.

Но и вторичный обыск ничего не дал — ключа не оказалось. А сундук, как убедились, так сразу разломать невозможно: он обхвачен коваными обручами и прошит заклепками.

Вечером неожиданно выяснилось, что ключ Лямин прячет в церкви в железной кружке для сбора пожертвований. Дед Ефремыч заметил, как перед закрытием церкви Лямин выгреб из кружки накопившиеся за день монеты и среди них медный ключ. Деньги сложил в мешочек, чтобы отнести священнику, а ключ снова бросил в прорезь кружки.

И опять собрались члены явки: как быть, что делать?

Метель уже стихла, так что к утру следовало ожидать хорошей погоды, и тогда Лямин приведет из города полицейских и отдаст им книги.

Каждый придумывал свое, и все это было невыполнимым. Забраться в церковь, но церковь закрыта. Влезть через окно, но на всех окнах решетки. Вытащить кружку рогачом сквозь решетку, но кружка привязана цепью к столбу. Пойти к священнику и под каким-нибудь предлогом попросить его отпереть церковь, но сам Лямин сидит сейчас у священника, который собрал гостей по случаю престольного праздника.

Думали, так и этак прикидывали, каким путем выручить ключ, но ничего путного придумать не могли.

Тут попросил разрешения высказаться старик Ефремыч. Он поднялся со скамьи, поскреб пальцем подбородок, прищурился и неторопливым говорком начал:

— И то ж помнится, когда я мальчонкой был, довелось мне в пастушатах у попа Феоктиста батрачить, за гусями доглядывать. А тот поп Феоктист...

Кто-то в раздражении перебил Ефремыча:

— Не до того нынче, чтоб жизнь свою вспоминать.

— Это кому как, — упрямо возразил Ефремыч. — Может, у меня в жизни было такое, что к церковной кружке прямое отношение имеет.

Ефремыч вдруг обиделся и закончил свое выступление славами:

— Возьму-тка я Фильку и Терешку, и этот самый злочестивый ключ мы вам из церкви лринесем. А уж каким манерам, про то забота моя.

К ночи метель смолкла, и в небе крупным зерном рассыпались звезды. Поселок дремал в белом дыму потухающих очагов, темный и притихший. Только в усадьбе священника мерцали жаркие огни керосиновых ламп и слышны были пьяные голоса гостей.

Старик Ефремыч, Терешка и Филька направились к церкви.

Морозная дорога громко повизгивала под валенками. Низкие звезды горели ярко, и поэтому идти было светло. Старик Ефремыч нес хворостинную удочку. Филька — банку с теплой водой, которую он укрывал под шубейкой, чтобы вода не замерзла. Так велел Ефремыч. А Терешка шагал с деревянной лопатой. Терешка подпрыгивал от нетерпения и приставал к Ефремычу: