Сулейман Велиев - Букет роз

— Здравствуй, браток, поздравляю с нашим праздником.

— Спасибо, — ответил Кули. — Как дела?

Они пошли рядом.

— Дела? Неплохо, Кули. А ребята-то наши какие молодцы! Видал, как понаклеили листовки? И смотри, как бурлит народ, только и разговоров что о забастовке.

Обрадовали Кули слова Василия. Приятно, когда хвалят родного сына. Да и вправду ведь настоящий герой.

И все с тем же сияющим и радостным выражением, столь непривычным для него, Кули подробно рассказал Василию, как учитель на площади читал прокламацию. Василий об этом еще не слышал. Он даже зажмурился от удовольствия, сказал тихо, но твердо:

— Держись, Кули, большие дела начинаются.

Некоторое время шли молча. Потом Василий, как бы что-то вспомнив, спросил:

— Да, Кули, а как у тебя дома? Как празднуют дети?

— Какой там праздник!

— Какой-никакой, а люди празднуют. Да ведь, как мне помнится, сегодня у Ибиша еще и день рождения?

— Это так. Спасибо, друг, что не забыл. — Кули задумчиво пошевелил бровями.

Василий легонько похлопал его по плечу.

— Не переживай, друг. Будет и на нашей улице праздник. Ибишу я принес сандалии, а Сурие — гостинцев.

Кули растрогался.

— Ты всегда нас выручаешь, друг, мне даже неловко. Когда только и чем отблагодарю…

— Когда? — засмеялся Василий. — После революции, приятель. И не ты меня, а твой Ибиш нас обоих благодарить будет.

Кули влюбленно глядел на Василия. Близкий друг, может ли быть кто-нибудь дороже?! Как много в этом простом слове «друг»!

Незаметно добрались до дому. Вошли. Василий уселся на своем излюбленном местечке — на подоконнике. Сурия, как всегда, забралась к нему на колени. Фатьма торопливо разогревала плов и готовила чай. Кули оделил ребят гостинцами. Сандалии, приготовленные Василием для Ибиша, вызвали общий восторг. Сурия схватила их, прижала и никому не давала до них дотронуться. Но тот, кому предназначался подарок, дома все еще не появлялся.

— Где же Ибиш? — спрашивал Кули.

— Утром ушел и вот… все еще не возвращался, — тихо ответила Фатьма, стараясь скрыть тревогу.

— Может, попался? — шепнул Кули Василию.

Но Фатьма все же услышала.

— Почему — попался? Как так — попался? Он ведь на озере куликов ловит.

— Кулики-и, кулики-и-и-и, — смешливо пропел Василий, стараясь развеять внезапную тревогу своих друзей.

И тут с шумом отворилась дверь.

— Где Ибиш? — задыхаясь, кричал Джаби. — Я его целый день ищу.

Кули шагнул навстречу Джаби:

— Что ты говоришь, сынок? Ты давно Ибиша не видел?

— Да-а-вно, — протянул Джаби. — Да мы… мы с ним уговорились про листовки… Ну, я свое сделал, а его не… не видел. — Джаби, точно предчувствуя что-то, едва произнес эти слова.

Все замолчали. Налетел ветер, хлопнул дверью. На дворе протяжно заскулил Алабаш. Кули вздрогнул и посмотрел на Василия. Тот поднялся, тяжело обронил:

— Пошли.

Джаби увязался за Кули и Василием. Фатьма выбежала за ними.

— Джаби, Джаби, — закричала она с тоской, — ты скорее принеси весточку: ждать нет сил!

На озере вода все прибывала. Нефтяной слой стал тоньше, и кулик едва был пропитан нефтью. Да и кулик оказался на редкость выносливым и упрямым. Ибиш устал. Сколько раз казалось — еще шаг, и кулик в руках, но в последний миг кулик вновь взлетал и садился неподалеку. Он словно дразнил Ибиша. Ибиш терял силы и хотел было вернуться к берегу, но потом решил еще раз попытать счастья.

Ибиш все дальше и дальше удалялся от берега. Талые воды судорогой сводили руки и ноги, сковывали движения. Никогда еще Ибишу не приходилось так мучиться при ловле кулика. Птица выплыла на середину озера. Туда не заплывали даже взрослые, опытные пловцы. Все боялись студеных ключей и водоворотов. Но Ибиш, позабыв об опасности, плыл все дальше. Ветер заметно усилился, и озеро заволновалось. Тучи закрыли солнце. Тяжелые ледяные волны обдавали мальчика. Ибиш, задыхаясь, плыл против ветра. Выдохся и кулик. Он уже и не пытался взлететь. Ибиш настиг его и схватил за крыло.

Кулик жалобно пискнул, но крик его заглушил громкий, резкий и властный окрик:

— Стой, не двигайся!

Ибиш устало поднял над водой голову и увидел Фарруха, стоявшего на берегу с охотничьим ружьем. Фаррух любил щегольнуть перед притихшими от восхищения сверстниками своим новеньким охотничьим ружьем. Он и сегодня, возбуждая зависть мальчишек, отправился охотиться на куликов. Давненько следил он за Ибишем, ожидая удачного момента. Момент настал.

— Вот теперь ты мне попался!

— Фаррух, — закричал Ибиш, — дома голодная мать… Опусти ружье… Что ты делаешь?..

Но Фаррух в ответ старательно прицеливался.

— Эй, Фаррух, — отчаянно закричал Ибиш, — дай выйти… Поговорим, как мужчины…

— Нет, ты пришел охотиться за куликом и вряд ли выпустишь птицу из рук. Так и я тебя не выпущу живым! — злобно прокричал Фаррух.

Грянул выстрел. Ибиш нырнул. Темные круги пошли перед глазами мальчика. Он вынырнул, торопливо глотая воздух. Вновь прозвучал выстрел. Острая боль обожгла ногу Ибиша. Кровавое пятно появилось на воде. Но Ибиш плыл… Все реже появлялась голова его над озером. Давно уже брошен кулик. Все меньше сил, все тяжелее волны. С грозным гулом наваливались они на измученного мальчика и наконец поглотили его. Все так же качались на воде кулики, свидетели страшного убийства. А Фарруха давно и след простыл.

…Торопливо прибежали к озеру Кули с Василием. Джаби отстал от них. Он подошел к заветному месту и поднял шерстяную тряпку, ведро, которым пользовался Ибиш для сбора нефти.

Поглядев на озеро, Василий сбросил с себя пиджак и вошел в воду. Кули бросился за ним. Волны огромной стеной шли на храбрецов, жадно глядевших по сторонам. Василий нырнул, пытаясь найти тело мальчика.

Страшный, нечеловеческий крик потряс воздух: Кули зацепил волосы сына. Василий бросился к нему на подмогу. Кули схватил сына в объятия. Рыдая, безумными глазами Кули смотрел на мертвого Ибиша. Василий вынес мальчика на берег. Страшные минуты изменили Кули. Он сразу постарел, сгорбился. Руки его дрожали. Мучительно тянулось время. Василий старался не смотреть на Кули, да и сам еще не владел собою. Наконец послышались голоса. Это воротился Джаби с носилками. В тягостном молчании Багир и Василий уложили тело мальчика на носилки. Медленно и скорбно направилась траурная процессия к мазутному домику.

Печален мазутный домик. Много здесь людей. Это рабочие, товарищи Кули, пришли разделить с ним страшное горе. Громко причитала Фатьма, рвала на себе волосы.

— Несчастный Кулик мой, что ты увидел на свете — только муки. О аллах, погас огонь нашего дома. Праздник превратился в горе.

Печально слушали ее мужчины. Не стыдясь, плакал Багир, Он привык к Ибишу, как к сыну, и все еще не мог поверить в его смерть. Не находил себе места и Джаби. На Кули жалко было смотреть. Горе убило его, убрало сединой его голову. Тяжелые морщины легли у рта. Пришел на похороны и учитель. Он мало говорил и старался не отходить от Кули. Кули почувствовал, что у него гораздо больше друзей, что с ним все честные люди промысла…