Сулейман Велиев - Букет роз

Она была рада. Едва Мустафа переступил порог, как Нина засыпала его вопросами:

— Ну как? Никого не арестовали? Все в порядке?

— Все хорошо пока. Разошлись вовремя.

— Подозревают кого-нибудь?

Мустафа усмехнулся:

— Теперь уж зашло дальше подозрений. Кроме меня, преследуют и моего друга.

— Какого друга?

Мустафа удивился:

— Ты не знаешь моего лучшего друга? Я говорю о самом храбром человеке в Раманах — об Усатом аге.

— О, это замечательный человек! — радостно воскликнула Нина. — Я и семью его хорошо знаю. У него очень умная и милая жена. Я с ней в дружбе. Недавно она угощала меня тутом…

Для Мустафы это было радостное открытие. «Нина дружит с его женой, как я с ним! Да ведь это же настоящее, большое счастье!» Вслух он сказал:

— Ага очень любит свою жену!

— И жена его… Историю их любви я очень хорошо знаю. Он сам как-то рассказывал мне…

— Счастливая семья! — воскликнул Мустафа.

— Счастливая, — подтвердила Нина. — Общаясь с ней, и я чувствую себя счастливой. — Нина как-то мечтательно улыбнулась Мустафе лучистым взглядом.

— А живут они в большой нужде, — грустно сказал Мустафа. — Особенно в дни забастовки.

— Да, с большой семьей теперь очень тяжело. Уже и в лавках в кредит ничего не дают…

— Это Шапоринский запретил. Он хочет нас взять измором.

— Какой низкий человек! И какое он имеет на это право?

— Право… — Мустафа мрачно усмехнулся. — У богатого человека на все есть право.

— Морить детей голодом — какой ужас! Какая жестокость! Но рабочие прошли суровые испытания, и, я уверена, они выдержат. Голодом их не запугать.

— Пока все держатся стойко, — подтвердил Мустафа.

— А как ты смотришь на то, что я не участвую в забастовке? — спросила Нина. Ее это все время мучило, и она чувствовала себя виноватой.

Мустафа ее успокоил:

— Ты должна работать. Это — в интересах бастующих. Комитету нужен свой человек на станции. Если бы в прошлый раз ты не известила, кто знает, чем бы все кончилось!

Лицо Нины посветлело.

— Я всегда готова служить вашей организации, Мустафа. Буду делать все, что могу. Но, мне кажется, среди вас есть предатель. Вы должны его разоблачить.

— Ты имеешь в виду Абдулали?

— Да. Он ведет себя очень подозрительно.

— Мы его больше не пускаем в свою среду. Он — мой двоюродный брат, но это низкий человек, от него можно ждать всякой пакости. А тебя он не беспокоит?

Нина потупилась.

— Ты что-то таишь? — спросил Мустафа с волнением.

— Он вчера пришел к нам домой и стал морочить мне голову… что очень любит меня и просит выйти за него замуж. А когда я ему сказала: «У тебя есть жена», он ответил: «Мы, мусульмане, имеем право на многоженство». Я показала ему на порог. — Нина рассмеялась. — Я ему сказала еще: «Если ты придерживаешься мусульманского обычая, то тебе грешно жениться на русской». А он говорит: «Это легко устранимо — примешь нашу веру и попадешь в рай». Видимо, он не особенно умный.

— Он подлый, если признает многоженство.

— Вот я и показала ему на порог.

— Молодец! — похвалил Мустафа. И пошутил: — Негодяй хочет получить вторую жену, а у честного и одной нет. Где же справедливость?

Нина погрозила ему пальцем:

— Пусть честный не теряет времени!

Мустафа встрепенулся:

— Значит, я…

Резкий телефонный звонок прервал его. Нина надела наушники, повернулась к коммутатору и долго не могла оторваться от него. А Мустафа сидел, смотрел на Нину счастливыми глазами и думал: «Я веду себя как школьник. Давно надо было открыть ей душу и все, все договорить до конца. Сегодня, обязательно сегодня! Сейчас!»

Возможно, ему больше не придется с ней встретиться. Вот выйдет он отсюда, схватят его и бросят в сырой каземат, откуда редко кто возвращается…

Он не хотел уносить с собой в опасный путь слова, от которых его сердце трепетало радостью и тоской. Непременно, непременно нужно сказать Нине сегодня… Пусть знает. «Если ты готова идти со мной по опасной дороге к светлой цели, — скажет он ей сегодня, — то вот тебе моя рука! Может быть, на этом пути придется пожертвовать собой и отказаться от личного счастья. Революционер должен быть готов к этому. Оба мы одиноки. У тебя только старик отец, а у меня и вовсе никого нет, кроме тебя… Так почему же мы скрываем друг от друга свои чувства? Ты любишь меня, а я тебя. А главное — мы единомышленники».

От этих дум его отвлек резкий голос Нины:

— Кто у телефона?.. Второй участок?.. Соединяю. — Повернувшись к Мустафе, она сказала дрожащим, глухим голосом: — Сейчас здесь будет полиция. Немедленно уходи. Беги.

Мустафа хотел было выскочить в окно, но на окне была решетка. Он кинулся к двери, но на крыльце уже слышались чьи-то шаги. Куда же? Нина сделала ему знак — под стол. И только он успел спрятаться, как в комнату без стука вошел полицейский. Нина встала от коммутатора и двинулась навстречу. Полицейский, увидав, что девушка одна, обнял ее и прижал к груди. Нина вывернулась из его рук и сказала сухо:

— Шапоринский вызывает вас к телефону по важному делу. Я шла за вами.

Полицейский подошел к телефону, и Нина соединила его с Шапоринским. Чтобы показать свое безразличие к этому разговору, Нина сняла с головы наушники и отошла к краю стола. Полицейский говорил:

— Слушаю… Так точно… Мустафа? Да, сегодня вечером видели его тут… Понял… Слушаюсь!

Когда полицейский положил трубку, Нина подошла к нему с улыбкой:

— Что случилось, молодой человек? Почему господин Шапоринский не дает вам спать?

Полицейский вообразил, что красивая телефонистка заинтересовалась им.

— Совсем мы извелись с этими революционерами. Раз и навсегда нужно расправиться с ними. Но пусть вас это не волнует, красавица, мы свое дело знаем. — Он погладил ее по щеке.

В это время под столом что-то треснуло, и Нина поспешила сказать:

— Эти крысы не дают нам покоя. Не обращайте внимания. Я привыкла.

— Не боишься?

Нина скривила губки:

— Вот еще! Крысы не так страшны, как некоторые люди.

— Ты права, красавица, — подхватил полицейский, — эти революционеры хуже крыс. От них не так просто избавиться.

С глупеньким видом Нина спросила:

— А что, этот Мустафа революционер? Если так, я вам скажу, что сегодня вечером его видели по дороге в Балаханы.

— В Балаханы? — с удивлением переспросил полицейский.

Сердце Нины сжалось. Ей показалось, что полицейский заподозрил в ее глазах обман. Но то, как он метнулся к двери, успокоило ее. С порога полицейский спросил:

— Вы не ослышались — в Балаханы?

Она подтвердила категорически:

— В Балаханы, в Балаханы!

И полицейский пулей выскочил из комнаты. Подождав с минуту, пока шаги его удалились и стихли, Нина приподняла край сукна, которым был накрыт ее рабочий стол, и Мустафа вышел из своего убежища. Взяв Нину за руку, он отвел ее подальше от окна, обнял, крепко прижал к своему сердцу и страстно поцеловал. Она ответила поцелуем. Так, без единого слова, они и объяснились. Слова оказались лишними.