Виктория Лебедева - Слушай птиц

Ярослав не задумываясь показал в центр среднего прямоугольника. Уж это он точно знал, ему папа объяснил, что всё самое важное на фотографии должно быть по центру.

– А вот и нет! – сказал дядя Миша. – Давно доказано, что первым делом внимание человека, когда он смотрит на фотографию, направлено в места пересечения наших осей. А значит, всё самое важное нужно постараться поместить именно в эти точки. Ну или просто вдоль осей. Понимаешь?

– Нет! – честно ответил Ярослав. Дядя Миша совершенно его запутал.

– Ладно, давай попроще. На практике, – согласился дядя Миша. – Сфотографируй меня. Так, чтобы красиво.

Ярослав выставил фотоаппарат в режим «портрет». Прицелился. Сделал шаг назад. Сделал шаг вправо. Шаг влево. Поворочал объективом, выбирая дальность. Посопел, от старания высунув язык. Присел. Привстал. Раз и другой отработал фокус – и наконец-то щёлкнул! Он терпеть не мог свой фотоаппарат. В нём была куча каких-то непонятных настроек и режимов, но фотографии почему-то вечно смазывались, а руки во время съёмки дрожали, если долго примеряться, потому что вместе с объективом весила эта техника целый килограмм, не меньше.

– Ну, показывай, что получилось. – Дядя Миша протянул руку.

Ярослав непроизвольно отступил на шаг.

– Ты меня, что ли, боишься? – Дядя был удивлён. – Я же просто объяснить хочу. Или ты, может быть, думаешь, что я буду над тобой смеяться?

Ярослав опустил голову. Именно так он и думал. Папа, когда у Ярослава что-нибудь не получалось, вечно над ним подсмеивался. Ничего особенного – лёгкий домашний троллинг, но иногда бывало ужасно обидно, когда старался-старался, а тебя раз – и выставляли криворучкой. Он неохотно протянул дяде фотоаппарат.

В кадре дядя Миша стоял на дорожке. Голова его располагалась точно по центру, а ноги были отрезаны от колен и ниже. Справа виднелся дровяной навес, слева сортир, а пространство над головой занимал изрядный кусок пересвеченного белого неба, на котором облака почти сливались с общим фоном. Дядя Миша полазил по меню, покрутил какие-то регулировки.

– А теперь дай-ка я тебя сфотографирую, идёт? – спросил он и, не успел Ярослав ответить, сделал несколько кадров подряд. – Топай ко мне, будем учиться.

В голосе его не было ни иронии, как у папы, ни превосходства, какое бывало у одноклассников, когда они что-то такое умели делать круче тебя и понтовались. Ярослав нехотя подошёл, заглянул в экранчик – и не удержался от улыбки. Он стоял в полный рост, с видом растерянным и напряжённым, криво расставленные ноги утопали в траве, и рожа у него на фото была такая, как будто он прямо сейчас увидел Ктулху и готов броситься от него бежать. Дядя Миша успел сделать три кадра, и выражение лица на них менялось от недоумения к ужасу, – если смотреть быстро, получалось как в мультике, и это было правда смешно.

Но дядя Миша и не думал смеяться над Ярославом.

– Мысленно расчерти экран на девять частей, как я показал, – предложил он.

Ярослав представил оси: две горизонтальные, две вертикальные – это было несложно.

– Ну, где твоя голова? А ноги?

Голова находилась в правом верхнем пересечении осей, ноги кончались точно в правом нижнем пересечении, а сам Ярослав стоял вдоль правой вертикальной оси. Слева вроде бы не было ничего интересного – только трава, диагональная чёрточка тропинки, кусок забора и немножко неба, но странным образом это пустое пространство и заставляло думать, что там, за кадром, кто-то есть. Кто-то очень страшный, кто напугал Ярослава.

– Прикольно, – сказал Ярослав.

– Это всё просто. Ты, когда в следующий раз гулять пойдёшь с фотоаппаратом, сам попробуй. Снимай так, чтобы всё самое важное было не по центру, а по осям. Увидишь, сразу дело веселее пойдёт. Это старое правило, его давно уже вывели.

– Кто вывел? – спросил Ярослав.

– Британские учёные, кто же ещё! – ответил дядя Миша. Глаза его смеялись. – А если серьёзно – я не знаю. Я ведь не фотограф. Так, любитель. У тебя хороший фотоаппарат, мощный. Можно даже в сумерках снимать.

– А вы его берите когда хотите! – сказал Ярослав неожиданно для себя.

Мама всегда ему запрещала давать в чужие руки дорогую технику. Но ведь дядя Миша – он не чужой. Он родной дядя. А значит, ему можно – так решил Ярослав.

Дядя Миша, однако, от предложения отказался. А вот настройки поправил, чтобы Ярославу легче было снимать. Называлось «приоритет диафрагмы». Оказалось, это только звучит непонятно, а на деле – всего-то регулировка потока света, попадающего в объектив. И если было сильное солнце, как сегодня, то света полагалось пускать в объектив поменьше, и значит, диафрагму «закрыть», поставить на десять или даже на двадцать единиц. А если бы стало вдруг темно или пасмурно, то света требовалось больше, и тогда значение диафрагмы должно было быть маленьким: чем темнее, тем меньше.

Дядя Миша объяснял спокойно и понятно, и Ярослав подумал, что, наверное, его ученики в университете должны его любить. Он по школьному опыту знал, что таких спокойных и понятно объясняющих учителей мало, и даже немного пожалел, что дядя Миша у них не преподаёт. Вот было бы здо́рово!

Фотографировать с этого момента вдруг стало интересно. А ещё через пару дней Ярослав сделал удивительное открытие: кадр – это везде. Всё вокруг, если присмотреться, состояло из кадров, соответствующих и правилу третей, и правилу диагоналей, о котором дядя Миша рассказал чуть позже. Всё в музее располагалось красиво и к месту – важно было только выбрать правильную точку, откуда смотреть, важно поймать человека или птицу в тот момент, когда они оказывались в правильном месте. Да что там музей! Оказалось, даже от крыльца отходить необязательно! Небо, траву и забор можно было запросто поместить в экранчик так, чтобы получились три равные параллельные полосы, а серые заборные доски помогали достроить сетку. И, смотрите, в верхнем правом углу, точно там, где взгляд задерживался прежде всего, сидела трепетная птичка с белой грудкой, а по диагонали от неё, в нижнем левом углу, торчал у забора пучок мелких ромашек…

– Ярослав! Эй, Ярослав! Ну Ярослав же!

Он наконец-то опустил фотоаппарат и обернулся. Олеся делала страшные глаза и призывно махала рукой: иди, мол, сюда, сколько можно ждать! Он почему-то подумал, что Олеся сейчас приведёт его к Яне, но, конечно, ошибся. Она довела его до края серого забора, где в доски упирались две старые разъезженные дорожные колеи, и спряталась за кустом. Он присел рядом, спросил шёпотом:

– Чего?

– Тс-с!.. – громко шикнула Олеся. – Секрет покажу!