Грейс Лин - Звёздная Река [litres]

Что я здесь делаю? – со злобой подумал он, погружая лопату в землю. Земля, как ни странно, оказалась мягкой, копать её было легко, крупные камни в ней почти не встречались. Не земля, а пыль, думал Жэньди. Он окинул взглядом каменную равнину на том месте, где прежде была гора. Вон он где, весь камень, догадался он.

Когда он бросил в колодец первую лопату земли, раздался звук, похожий на звон кáпель, если тряхнуть ветку дерева после дождя. И тут же эхом прокатился другой звук, ни на что не похожий.

– Бре-ке-ке! Бре-ке-ке! – проверещал колодец.

– Жэньди! – воскликнула Пэйи, бросаясь на землю и заглядывая в колодец. – Там кто-то есть!

Жэньди опустился на колени и тоже посмотрел вниз. Пэйи была права. Там определённо кто-то был. Из тьмы, со дна на них глядели два блестящих глаза.

– Бре-ке-ке! – снова донеслось со дна колодца, и Жэньди чуть не расхохотался.

Это была всего-навсего жаба.

Старая уродливая бородавчатая жаба, которая сидела на камне в тёмной лужице воды.

Она снова заверещала, напомнив Жэньди о жалобных звуках неба, не дающих ему спать по ночам. Может, это жаба так завывает? Да нет, невозможно. Те звуки громом отдавались в ушах, а это кваканье в лучшем случае походило на отдалённое эхо.

– Это просто глупая старая жаба, – сказал Жэньди и бросил в колодец ещё одну лопату земли. Жаба снова застонала.

– Стой! – воскликнула Пэйи, вскакивая. – Ты же её убиваешь!

– Никого я не убиваю! – огрызнулся Жэньди. – Я засыпаю колодец землёй. Что твой отец велел мне делать, то я и делаю.

Он забросил ещё одну кучку земли, потом ещё.

– Бре-ке-ке! Бре-ке-ке! – заголосила жаба, словно догадавшись, что происходит. Звуки эти напоминали пение похоронного рожка.

– Перестань! Прекрати! – завизжала Пэйи и схватила его за локоть. – Ты так похоронишь её заживо!

– А мне-то какое дело, – ухмыльнулся Жэньди и оттолкнул её.

Солнце адски пекло голову и руки, и внутри у Жэньди тоже всё горело. Ему и правда не было никакого дела до этой иссушенной зноем деревни. Да он сам спалил бы её, если б мог! Гори она огнём! Пусть она исчезнет как не бывало, эта Деревня Ясного Неба, вместе с этими ночными рыданиями и с его прошлым, которое никак не забывается…

– Что случилось? – спросил нежный, тихий голос госпожи Чан.

Жэньди и Пэйи обернулись, и Жэньди опять захотелось поклониться госпоже Чан. Она возвышалась над ними, стройная и грациозная, смотрела сверху вниз своими блестящими глазами, и Жэньди стало совестно.

– Жэньди должен засы́пать землёй старый колодец, – умоляющим голосом начала объяснять Пэйи, – но там жаба! Она погибнет!

– Понятно, – сказала госпожа Чан. Не боясь испачкать своё серебристое платье, она опустилась на колени у старого колодца, заглянула в него и улыбнулась жабе: – Что, дружище, сбросил шубку? Жарко стало?

Пэйи озадаченно посмотрела на Жэньди. Он пожал плечами.

Жаба продолжала свою печальную песню. Интересно, подумал Жэньди, что собирается делать госпожа Чан? Колодец слишком глубокий, до жабы не дотянуться даже палкой. Уж не попросит ли она его спуститься по верёвке? Он вздрогнул при этой мысли. Стенки старого растрескавшегося колодца крошились и осыпались – если спуститься туда, можно и не выбраться из-под обломков.

И вдруг жаба умолкла. Госпожа Чан встала на ноги.

– Можешь продолжать, Жэньди, – сказала она.

– Но как же? Ведь жаба… – в отчаянии выпалила Пэйи, разрываясь между отчаянием и правилами поведения с гостями.

– Не беспокойся, – сказала госпожа Чан. Она ласково положила руку на плечо девочки и повела её прочь от колодца. – С жабой всё будет хорошо.

Пэйи смотрела снизу вверх на госпожу Чан, и сомнение на её лице постепенно уступало место щенячьему восторгу и обожанию. Если в хорошенькой Мэйлань ей виделась прекрасная дама, то госпоже Чан она и вовсе готова была поклоняться как царице. Жэньди смотрел им в спины.

Потом, в полной тишине, он принялся швырять в колодец землю, лопата за лопатой. Появление госпожи Чан, точно лёгкий ветерок, остудило его гнев, и теперь ему было стыдно. Каждая лопата земли тяжким грузом ложилась на его совесть. Неужели он и правда убивает старую жабу? Почему в колодце так тихо? Может, жаба выбралась другим ходом? А вдруг она уже мертва? Жэньди набрался храбрости, перегнулся через край колодца…

…и открыл рот от изумления. Он попросту не верил своим глазам. Жаба с довольным видом сидела на горке земли – той самой земли, которую Жэньди набросал в колодец. Он бросил ещё одну лопату и стал наблюдать. Жаба отряхнулась и бодро запрыгала, утаптывая землю. Она делала горку, сама оставаясь на вершинке. С каждой лопатой земли, которую Жэньди швырял в колодец, горка становилась выше.

Жэньди продолжил копать. Руки покраснели и распухли, и землю брать приходилось всё дальше и дальше от колодца, чтобы не получилась ещё одна яма. Солнце жгло макушку, голова, казалось, вот-вот взорвётся, пот непрерывно катил по лицу, словно он, Жэньди, был сосулькой, которая таяла и таяла.

Наконец жаба очутилась у самого края колодца. Жэньди следил, как чутко и насторожённо восседает она на вершине горки. Со своими буро-зелёными бородавками жаба напоминала гнилушку, поросшую грибами. Блестящие чёрные глазки смотрели внимательно и умно.

– Бре-ке-ке-ИК! – издала жаба звук, похожий не то на икоту, не то на отрыжку.

Жаба торжествующе подняла взгляд на Жэньди, словно ожидая похвалы. Он же в ответ только и мог, что смотреть на неё, выпучив глаза и разинув рот. Жаба снова икнула, на сей раз чуть обиженно, потом отвернулась и уставилась на каменное поле. Она сидела на лёгком ветерке, слегка повернув голову, будто слушая чей-то голос. Жэньди посмотрел на неё ещё внимательнее. Обычная жаба, землистого цвета, толстая, комковатая. Уродливая, конечно, – пожалуй, уродливее прочих жаб. Но никогда прежде Жэньди не видел, чтобы жаба так себя вела.

Потом, с неуклюжим «плюх», жаба запрыгала прочь. Прыг! Плюх! Она явно направлялась к Каменному Блину. Жэньди бросился наперерез.

– Стой, глупое животное! – воскликнул он, преграждая ей путь лопатой. – Это же раскалённый камень, и ему не видно ни конца ни края. Заблудишься и… и зажаришься!

Жаба снова возмущённо икнула, однако смерила Жэньди взглядом, словно обдумывая его слова. Жэньди смотрел на неё с изумлением и любопытством. Наконец, как будто приняв решение, жаба повернулась и запрыгала к чёрному ходу гостиницы.