Грейс Лин - Когда море стало серебряным

Grace Lin

When the Sea Turned to Silver

Иллюстрации автора

Перевод Евгении Канищевой

Вдохновитель Макс Джикаев

When the Sea Turned to Silver – Copyright © Grace Lin, 2016

© Евгения Канищева, перевод, 2018

© ООО «Издательство “Розовый жираф”», 2019

Настоящее издание публикуется с согласия Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

Когда море стало серебряным, а солнечные лучи похолодели, это просто пришла Чёрная Черепаха Зимы, как всегда спокойная и хладнокровная. Но когда однажды ветер с пронзительным воем вспорол небо и оно мгновенно почернело, Пиньмэй стало страшно. Как будто Чёрную Черепаху пригвоздили к земле и она кричит и вырывается.

Даже снег, обычно такой мягкий, теперь словно острыми иглами врезáлся в горную хижину и сыпался на деревню, лежавшую под горой. Домов в деревне было много, они жались друг к другу, и когда жители поднимались на гору, тишина раскалывалась от их топота и добродушного смеха. При звуке шагов Пиньмэй мгновенно скрывалась из виду – только длинная косичка мелькала напоследок, будто хвост исчезающей в норе мышки.

А приходили они часто. Приходили и просили её бабушку – её Аму – вышить пионы или пятицветные облака на шёлковых свадебных нарядах или ко дню рождения. Приходили даже зимой, когда хижину, сложенную из камней, заносило снегом по самую крышу. Но, заказав работу искусной мастерице, они не уходили сразу, а оставались послушать сказки. И Пиньмэй, подглядывая из-за двери, всякий раз слушала бабушкины сказки как зачарованная.

«…и когда бессмертный дракон поднял прекрасный белый камень, тот стал светиться в его лапах прохладным чистым светом…» – говорила Ама, рассказывая историю драконовой жемчужины; или «…и никто не мог поднять этот мяч, потому что только гора может поднять и удержать на себе луну…» – о мальчике, который катил луну, как мяч; и Пиньмэй вдруг обнаруживала себя среди слушателей, как будто притянутая невидимой нитью.

Однако в последнее время мало кто из деревни поднимался на гору – и не только из-за зимы. А тем, кто всё же добирался, и самим было что порассказать. Но говорили они шёпотом, точно боясь, что даже здесь, в горной хижине, их кто-то подслушает.

– У нового императора наряд из золотого шёлка…

– Когда свергли прежнего императора, все мы ликовали, а теперь дрожим от страха, ибо новый жесток и свиреп…

– Его прозвали «император Тигр».

– Но ведь новый император должен взойти на вершину, – сказала Ама, – и принести дань горé, и получить благословение у Духа Горы! А мы пока его тут не видели.

– Можно подумать, мы видели тут других правителей! – как всегда насмешливо сказал мальчик Ишань. Хотя у него была и своя хижина, ещё выше, он всегда приходил к Пиньмэй и Аме как к себе домой и устраивался на одном и том же месте у очага. – Все они потом говорят, будто поднимались на вершину, да только можно ли им верить?

– Этот начал было подниматься, – сказал кто-то из деревенских, – но ветер, или мороз, или, кто знает, может быть, даже Дух Горы заставил его повернуть назад – нам на беду. Теперь он мстит за своё унижение всем горным деревням.

– Но ведь деревни тут совсем ни при чём! – сказала Ама. – Это Дух Горы решает, достоин ли правитель добраться до вершины.

– Так-то оно так, да только императору Тигру на это плевать, – с горечью проговорил тот же человек, понизив голос. – Его солдаты по ночам врываются в дома, хватают всех мужчин и уводят. Мы не знаем, когда они придут за нами, но что придут – знаем точно.

– Всех мужчин? – Ама ахнула. – Зачем?

– Сгоняют на постройку Великой Стены, – объяснил другой. – Хотят обнести стеной всю империю.

Но ведь это сотни городов и тысячи деревень , подумала Пиньмэй. Ама часто рассказывала истории про город, окружённый стеной, но Пиньмэй так ни разу и не сумела его себе представить.

– Стену такой длины не построишь! Это невозможно! – сказал Ишань. Его красная шапка вспыхивала в отсветах огня, будто охваченная пламенем.

Мужчина пожал плечами:

– Этот император наделал уже много чего невозможного.

– Но даже если стену достроят, это будет слабая защита, – заметила Ама. – Как её охранять? Где взять столько солдат, чтобы расставить их вдоль всей стены? Чего же он всё-таки хочет, этот император Тигр?

– Он хочет добыть Светоносный Камень, – сказал третий гость, прежде сидевший молча. – Когда кто-нибудь – жена, или ребёнок, или мать – умоляет отпустить мужа, отца или сына домой, солдаты всегда отвечают одно и то же: «Принесёшь императору Светоносный Камень, Озаряющий Ночь, – и получишь то, о чём просишь».

– Светоносный Камень, Озаряющий Ночь… – медленно повторила Ама и задумалась. Пиньмэй показалось, что в бабушкиных глазах мелькнула догадка. Однако Ама покачала головой: – Никогда о таком не слыхала…

На лицах жителей деревни отразилось разочарование. Первый гость взял у Амы из рук законченную работу – покрывало, расшитое тёмно-синим шёлком, как погребальный наряд.

– И никто не слыхал, – сказал он. – Зато теперь все мы только о нём и думаем.

Гости покидали хижину молча, но слова их эхом звучали в ушах Пиньмэй: Светоносный Камень, Великая Стена, император Тигр … В открытую дверь ворвался порыв колючего ветра. Вздрогнув, Пиньмэй вжалась поглубже в тень, надеясь стать ещё незаметнее.

Пиньмэй не думала о том, что зима затянулась, пока однажды вечером, собираясь готовить ужин, не запустила руку в банку с рисом – и вдруг ощутила под пальцами дно.

Она выдернула руку, словно ужаленная. Как быстро кончился рис! Она должна была ощутить эту гладкую поверхность только тогда, когда на деревьях набухнут зелёные почки, когда проснутся и запоют ласточки. Но сейчас голые ветки всё ещё вздрагивают от дыхания Чёрной Черепахи Зимы, а ласточки, наверное, спят так же крепко, как мидии на дне моря…

– Пиньмэй! – окликнула её Ама. – Что ты там делаешь? Где рис?

Пиньмэй схватила миску, наполнила рисом и понесла Аме. Но бабушка покачала головой.