Евгений Лесников - На Смоленской тихо

– Придумал! – объявил Васька. – Мы ей чернила плеснем.

Сказано – сделано. Чернила налили в баночку, баночку поставили в уголок у дверей.

Вскоре они увидели возвращающуюся во двор Юльку и быстро заняли позицию у двери с выпавшим сучком.

Юлька прошла мимо двери и в дырку не заглянула. Другая забота у нее появилась. В очередном вояже по базару она нашла значок. С трудом прочитала буквы на нем: «ГСО», ничего не поняла и остановила проходящую девушку.

– «Готов к санитарной обороне», – расшифровала она.

– Так, так… – что-то обдумывая, пробормотала Юлька. – Значит, готов к санитарной обороне…

Рассматривая значок, Юлька вспомнила: такие значки были у активисток из Общества Красного Креста, что собирали средства в помощь испанским детям. В то время судьба испанских детей ее не интересовала, и активистки ушли от нее ни с чем, а сейчас у нее возникла мысль: что, если попробовать и ей заняться сбором средств? Юлька в этот раз не брала «дары» у торговок, а только у некоторых сгребала мелочь. Торговки провожали ее недоумевающими взглядами, а когда увидели, что она купила в киоске газеты, и вовсе удивились.

Дома Юлька поспешно разложила газеты. Про Испанию не вычитала. Вычитала о наводнении в Китае: «После продолжительных ливней река Хуанхэ вышла из берегов и нанесла большой ущерб… Жители нескольких провинций остались без крова и пищи…» Во второй, совсем небольшой заметке говорилось о голоде в Индии – этом постоянном биче многомиллионного народа.

– Сколько в мире несчастий! – удивилась Юлька. Ради задуманного она надела свое лучшее платье и приколола значок ГСО. Оглядев себя в зеркало и убедившись, что вид у нее вполне благопристойный, взяла несколько газет и отправилась в райком Красного Креста.

Мишка, Васька и Димка решили сходить в театр юного зрителя. Пришли задолго до начала спектакля.

– У нас еще два часа, – сказал Васька. – Махнем в кино на «Снайпера»?

Мишка посмотрел на Димку, вырядившегося в костюм из белой рогожки, на высоченные, с колючей проволокой поверху ворота, через которые лежал путь к запасному выходу кинотеатра, поморщился:

– Разве Димка полезет в таком костюме?

Димке стало неловко, что Мишка и Васька не попадут из-за него в кино, и он уже хотел сказать, что попробует как-нибудь перелезть, но Мишка внес более безопасное для костюма предложение:

– Пошли на Царицу.

Они спустились к Астраханскому мосту. Весной, когда Волга разливалась и пополняла Царицу водой, здесь было много мальчишек. Они плавали от берега к берегу, ныряли с Астраханского моста и загорали на прибрежном песке.

Мишка и Васька прошли к железнодорожному мосту, разделись и бросились в воду. Димка пошел посмотреть, чем занимаются мальчишки на берегу озерца. Один размахнулся и бросил в воду воробья, привязанного за ногу суровой ниткой. Легкие круги, поднятые его падением, еще не коснулись берега, как он вынырнул и отчаянно замолотил крыльями, стараясь удержаться на поверхности. Мальчишки стали лепить комья из мокрого песка и бросать в воробья. Воробей пискнул и скрылся под водой.

Димка бросился к мальчишкам и сбил одного с ног. Тот вскочил и с криком побежал прочь. Его товарищ, отпустив воробья, вцепился в Димку…

Мишка и Васька услышали крики и прибежали на помощь.

– Трое на одного?! – взмолился мальчишка. – Сладили, да?

Мальчишку отпустили, воробья спасли, но Димкин костюм безнадежно погиб. Озеленил его о траву Димка в схватке с мальчишкой. Васька предложил свои услуги:

– Давай я его тебе постираю? Я себе штаны стирал, и ничего. Получалось.

– Вот и стирай штаны, а тужурку я сам постираю, – не совсем доверился Димка Ваське.

Стирали на совесть. И отполаскивали, и песком терли, и снова отполаскивали. Первым с задачей справился Димка. Он выжал тужурку и, встряхнув ее, осмотрел: тужурка превратилась в грязно-серую тряпку.

– Так вот почему она называется Царицей, – рассматривая тужурку, задумчиво проговорил Димка, вспомнив рассказ отца, что Царица – переделанные русскими татарские слова: «ары и су, что значило – желтая вода.

– Са-ры-су, ца-ры-су, ца-ри-ца, – по слогам повторил Димка

Васька спросил у Мишки;

– Может быть, он того… из-за тужурки своей?

– Сам ты «того»… Бешеные воды боятся, а он стиркой занимался.

Димка еще раз осмотрел будто жеваный костюм.

– Вот и сходили в ТЮЗ. Мишка только рукой махнул.

– Какой уж теперь ТЮЗ!

– Пойдем к тете Поле, может быть, она что-нибудь сделает? – попросил Димка.

– Сходим, конечно сходим, – сразу же согласились, Васька и Мишка.

Тети Поли дома не оказалось, и Димка повел друзей к низкому, обветшалому домику в глубине двора. Переступив порог, Мишка и Васька остановились, разинув рты от удивления. На стенах были развешаны старинные пистолеты, шпаги и еще какие-то предметы, назначения которых они не знали. На полу стояли ящики разных размеров, разрисованные картинками из восточных сказок. На одном из них, в непринужденных позах, расположились куклы.

– Вот это Пьеро, – показал Димка на куклу в белом шелковом камзоле с широкими рукавами. –

Васька взял куклу, восхитился:

– Вот бы Зинке такую.

– Не хочу к Зинке! – пискнула кукла. – Поставь меня на место.

Васька от неожиданности вздрогнул и уронил игрушку. Она стукнулась об пол и плаксивым голосом запищала:

– Хулиган! Разве здесь мое место?

Васька обалдел окончательно. Мишка и Димка тоже стояли ошеломленные, не понимая, почему же кукла заговорила. В дверь заглянул Василий Михайлович:

– Кто здесь?

– Дядя Вася, это мы, – сказал Димка. – Я хотел показать Мишке и Ваське, как тут…

Василий Михайлович поднял с пола Пьеро.

– Спасибо, папа Вася, – пропищал он. Василий Михайлович погладил его по голове.

– Досталось тебе от ребят?

– Ничего, в жизни артиста и не такое бывает.

– Дядя Вася, покажите что-нибудь, – попросил Димка.

– Просьбу зрителей мы всегда уважим. Василий Михайлович подошел к ящику, на крышке которого был изображен индус в халате, шароварах, туфлях с загнутыми вверх острыми носами и зеленой чалме с большим изумрудом, испускающим яркие лучи. Он стоял, подняв руки, и смотрел строгими темными глазами.

Василий Михайлович вынул из ящика пять шариков из пожелтевшей от времени слоновой кости, положил на ладонь, подмигнул ребятам и стал один за другим бросать их в рот. Потом достал из ящика коробку, сунул в рот папиросу, чиркнув спичкой, очертил в воздухе круг и прикурил. Папироса вспыхнула, рассыпая искры, как бенгальский огонь, и исчезла в клубах пламени. Василий Михайлович схватился за голову, испуганно вращая глазами. Ребята видели, что он хочет что-то сказать, но пламя, вырывающееся изо рта, мешало ему. Наконец он догадался, что нужно сделать, и прикрыл рот ладонью. Огонь потух. Василий Михайлович поперхнулся, закашлялся, удивленный чем-то, сунул палец за щеку и стал вытягивать оттуда разноцветную ленту. Она ложилась кольцами у его ног, и казалось, что ей не будет конца. Но когда лента кончилась, он облегченно вздохнул: