Виктор Скачков - Сталинградский Гаврош

— Молодец, старший сержант, орел! — громко сказал подполковник, глядя на нашего летчика. — А теперь в машину давай.

«Орел» сорвал с головы шлем, отер мокрое от пота лицо, лоб, волосы тоже были мокрые, как будто он только что вылез из воды. На вид ему было чуть больше двадцати. Немецкого летчика вели красноармейцы.

— Куда же они летели? — размышляюще спросил Мишка.

— Куда-куда. Эльтон бомбить или Ленинск, — отозвался Генка.

— Этот уже отбомбился, — сказал Мишка и покосился в сторону немецкого летчика.

На этот раз неугомонный Генка замыслил поход в Городище за арбузами. Раскрыл свой план Мишке Прихно. Подумав, Мишка спросил:

— А как же мы пройдем туда?

— А овраг Долгий для чего? По нему и пройдем, — ответил Генка.

Глубокий овраг Долгий огибал Мамаев курган, миновал старый учебный аэродром и упирался в окраины Городища. В тех местах и были бахчи.

До бахчей добрались благополучно. Только арбузы давно были собраны. Кое-где на пожухлых плетях держались последыши-арбузята. Правда, арбузята были хороши бурелые, а некоторые даже спелые. Наполнив арбузятами сумки, друзья направились к большому терновому кусту. На пути под пасленовым кустом обнаружили крупный уцелевший арбуз. Он так искусно спрятался, что ребята едва не споткнулись через него. Терновый куст рос на краю круглой глубокой ямы, поросшей густой травой. Друзья устроились в этой яме. Едва Генка надрезал вершинку арбуза с хвостиком плодоножки, как во весь плод ударила лопина.

— Кровяной! — обрадовался Мишка.

Арбуз был хорошо выспевший, с блестками «изморози». Съели по ломтю и приступили ко второму. Резкий гул самолетов заставил обоих прижаться к земле: над Мамаевым курганом низко над землей летели наши штурмовики ИЛы. Летели они в сторону Гумрака. Ребята знали, что в Гумраке находится немецкий аэродром. А там, где аэродром, должны быть и склады боеприпасов.

— Шесть штук, — прошептал Мишка и вдруг ударил кулаком по земле. — Эх, и зададут они сейчас жару фрицам! — воскликнул он и потер ладони.

Генка молча поглядывал на небо. В небе появились два наших истребителя — ЯКи.

— А вот и прикрытие, — сказал он.

Истребители барражировали над полем, время от времени меняя высоту полета. А в стороне Гумрака послышались мощные взрывы. Они следовали один за другим. После небольшой паузы опять послышались взрывы.

— На второй заход вышли, — предположил Мишка.

Небо над Гумраком почернело, а вскоре в подбрюшье огромной черной тучи врезались острые желто-белые языки пламени. Похоже, что там рвались не только бомбы, но и склады боеприпасов. Возможно, поэтому дегтярно-черная туча иногда меняла свой окрас. Рыжевато-белые подпалы с каким-то зловещим фиолетовым оттенком разбавляли ее черную непроглядь. Вскоре показались штурмовики. Один за другим они шли в сторону Волги. В Заволжье базировалась восьмая воздушная армия. Туда они, похоже, и возвращались.

— Немцы теперь взбесились, — задумчиво сказал Генка и добавил: — Жди «мессеров».

— После такого шороха, какой навели им ИЛы, конечно, взбесятся, — согласился Мишка.

Замыкающий штурмовик летел заметно медленнее, чем остальные. Возможно, он был поврежден, но не дымил. Вскоре действительно появились «мессеры». Они решительно приближались к замыкающему штурмовику. Однако наши ЯКи были настороже и, ринувшись наперерез, отогнали «мессеров». Немцы, видно, не могли смириться с тем, что дерзкие ИЛы наделали им шороху и уходили безнаказанно. ЯКи не давали им приблизиться к штурмовикам. Вскоре штурмовики скрылись из виду, а истребители сцепились в какой-то злой, воющий клубок. Небо, казалось, вот-вот лопнет и расколется на части. «Мессеры» гонялись за ЯКами, а ЯКи — за «мессерами».

— Господи, помоги нашим! — крикнул Мишка и перекрестился.

Генка молча наблюдал за небом. Ему казалось, что один из ЯКов как-то нерасчетливо и неосторожно подставил себя «мессеру».

Напряжение боя нарастало. Генка сцепил зубы, на скулах натянулась кожа. Таким же было и Мишкино лицо. И вдруг один ЯК задымил, а затем, объятый пламенем, пошел к земле. Вдалеке раздался взрыв.

— Вот тебе и господи, — зло сказал Генка и с силой рванул пучок травы.

Теперь один наш ЯК сражался с двумя «мессерами». Напряжение боя не спадало, а мальчишки не отрывали глаз от неба. Оба молчали, не прикасаясь к недоеденному арбузу.

Задымил один из «мессеров», а затем, вспыхнув, пошел к земле. Чуть погодя раздался взрыв.

— Ну, зверюга, получил свое! — воскликнул Мишка.

Теперь два истребителя сражались один на один. Показалось, что на какой-то момент вой моторов примолк. На самом деле так и было. ЯК задымил. «Мессер» рванулся к дымившему ЯКу.

«Добить решил», — подумал Генка. Какое-то время «мессер» летел сбоку от ЯКа. Генка почему-то представил, что немец теперь улыбается, а наш летчик видит его торжествующую улыбку и ничего не может сделать.

Немец, видать, не опасался беспомощного ЯКа и на какую-то долю секунды завис перед ним. И вдруг дымящийся ЯК ожил. Он ударил по «мессеру» из всего своего оружия. «Мессер» вспыхнул и, разваливаясь на куски, пошел к земле.

— Ура-а-а! — вне себя от радости закричали друзья. — Наша взяла, наша!

— А Бог-то меня услышал, — негромко сказал Мишка.

Генка промолчал. Волоча за собой хвост дыма, над ними пролетел ЯК. Ребята увидели, как из ЯКа вывалилась фигурка летчика. Вскоре над ней раскрылся парашют.

Неподалеку виднелась лесополоса. Возле нее и должен был приземлиться наш летчик.

— Бежим! — сказал Генка и вскочил. — Летчик не знает местности, а мы сведем его в Долгий и спасем.

Мишка тоже вскочил.

— Поздно, — сказал он. — Гляди, — и до боли сжал Генкино плечо. К месту приземления летчика мчались мотоциклисты, пылили машины.

— Расстреляют или в плену сгноят, — упавшим голосом проговорил Генка и вдруг заблестел глазами, повысил голос: — А наш-то летчик хитрец — ловко надул немца и свалил его.

— Оттого и рассвирепеют немцы, — ответил Мишка и добавил: — Немец на всю катушку получил за свою самоуверенность.

До войны Иван Майбородин работал участковым инспектором. Улица Батальонная, на которой жил Генка и его друзья, входила в зону его обслуживания.

Плечистый, чуть выше среднего роста, лейтенант милиции Майбородин был крепким мужчиной с открытым, приветливым лицом. Для всей пацанвы на вверенной ему территории он был просто дядя Ваня. Для взрослых — товарищ участковый. Жителей своих улиц он знал наперечет, запросто заходил в дома и вел доверительные беседы. Мальчишки охотно делились с ним своими секретами. Иногда он о чем-нибудь их просил, и они с радостью выполняли его просьбу. Именно через них участковый знал вся и всё. Попытки хулиганства или воровства пресекал решительным образом. Местная шпана, блатные и урки его боялись и люто ненавидели. Одним словом, на своем участке Иван Майбородин порядок держал строгий. Однако своим положением не кичился. Всегда оставался дружелюбным и внимательным. За это и уважали его люди, а мальчишки, пожалуй, даже любили.