Фрида Нильсон - Тонкий меч

Мой соперник с наслаждением тянул время. Ему приятно было наблюдать, как рука моя постепенно слабеет, волосы становятся мокрыми от пота, а глаза наполняются слезами. Ему нравилось забирать жизни, поэтому он и не спешил завершить поединок.

Семилла отошла к окну. Посланницы в отчаянии бились о стекло, но она глядела не на них. Она следила за солнцем. Огромный горящий диск медленно опускался в море. Время еще оставалось, и я должен был продолжать вальсировать.

Наконец Господин Смерть загнал меня в угол. В его холодных глазах сверкнул азарт. Он поднял меч и тихо, чтобы никто не слышал, прошептал:

— Ну что, добегался, маленький человечек? Скоро ты будешь моим!

— Я никогда не буду твоим!

— О нет, будешь! Я проткну тебя этим мечом, а потом открою твою оболочку. Мне не терпится узнать, кто скрывается у тебя внутри, Саша. Гарпир, спартан или хильдин — неважно. Кто бы это ни оказался, он забудет о прошлом. Семилла погорюет, зато потом вернется ко мне. Надо будет только подождать и запастись тортами.

Господин Смерть сделал неожиданный быстрый выпад, но я поднял меч и отразил удар. Тогда он навалился на свой меч всем телом. Я задрожал под этой тяжестью, почувствовал его запах, услышал, как свистит воздух в его волосатых ноздрях.

— Может, у нас с ней еще будет ребенок, — прошипел он. — Мальчик вроде тебя.

Я взревел. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я его оттолкнул. Ему даже пришлось выставить вперед ногу, чтобы не потерять равновесие. При этом он нечаянно наступил на край своего халата — и упал.

«Браво!» — вырвалось у Хёдера прежде, чем он сообразил, что разумнее было бы промолчать.

Господин Смерть какое-то время пытался выпутаться из халата. Он был в ярости. Наконец он снова встал на ноги и поднял меч.

— Ну, теперь пора, Саша!

— Ха! — сказал я. Его падение воодушевило меня, я ощутил прилив сил. — Ты не успеешь! Посмотри на солнце!

Господин Смерть ринулся на меня. Он замахивался мечом — снова, и снова, и снова, но всякий раз я отражал его удары. Я не собирался больше вальсировать, да и наши игры научили меня кое-чему. От звона мечей звенели люстры. Трине, Принцесса и Хёдер не могли больше сдерживаться, они кричали «ура» и подбадривали меня:

— Ты справился, Саша! Еще чуть-чуть!

Взгляд Господина Смерть стал жестким, в нем сквозила неприкрытая злоба. Он был не из тех, кто готов смиренно принять поражение.

— Здесь стало душно, — вдруг сказал он. — Нам нужен воздух.

И прежде чем я сообразил, что он задумал, Господин Смерть подскочил к ближайшему окну и распахнул его.

А потом еще одно и еще. Он перебегал от окна к окну, и скоро уже все восемь стояли распахнутые настежь.

Посланницы не заставили себя долго ждать. Они влетели тысячами, так что воздух стал черным. Мухи набросились на меня. Казалось, я попал под безумный жужжащий град. Страх, леденящий и обжигающе жаркий одновременно, схватил меня за горло. Почти обезумев, я бросил меч и принялся размахивать руками.

— Убирайтесь! — всхлипывал я. — Прочь от меня!

Но они не исчезали, а, наоборот, становились назойливее. И тут с мечом наготове ко мне ринулся Господин Смерть.

— БЕГИ, САША!

Это крикнула Семилла. Я послушался и бросился бежать со всех ног, преследуемый тысячами неотступных посланниц. Я убегал от того, чего боялся больше всего на свете, от того, что давно преследовало меня в кошмарах.

Но я споткнулся и упал. Сжался в комок. Почувствовал, как мухи облепляют меня, садятся на ноги, на руки, рот и веки, как их крошечные язычки лижут мою кожу. И тут Господин Смерть настиг меня. Я увидел его посреди этой черной грозовой тучи, увидел, как он обеими руками сжал рукоятку меча.

— СОЛНЦЕ! — крикнул кто-то, а может быть, и все разом. — СОЛНЦЕ САДИТСЯ!

— Я успею! — взвыл Господин Смерть.

И с этими словами пронзил мечом мое сердце.

О, как я закричал! Никогда в жизни я не кричал так. Я обезумел от боли и словно издалека услышал такой же обезумевший вопль Семиллы. Господин Смерть прогнал посланниц и опустился на колени. В его глазах отражались самые разные чувства: ликование и удовлетворение, возбуждение и усталость, блаженство и грусть. Одной рукой он все еще сжимал меч, торчавший из моей раны, а другой гладил меня по щеке. Жужжание посланниц сделалось похоже на звук смычков — долгая тревожная нота, реквием по распростертому на полу участнику поединка.

— Теперь ты умрешь, Саша, — прошептал Господин Смерть.

— Нет, — с трудом прошептал я в ответ. — Я не могу умереть.

Он нахмурился.

— Что?

— Я не могу умереть, — повторил я.

Я сунул дрожащую руку в карман и вынул прихватку, на которой была размазана маленькая муха. Она сплющилась, ее внутренности блестели — но она оставалась живой. Безуспешно шевелила крыльями, молотила лапками. Пыталась оторваться от ткани, чтобы полететь на поиски своей головы, которая валялась где-то в мусорной куче среди объедков.

— В Царстве Смерти никто не может умереть, — сказал я. — Я понял это, когда увидел раздавленную муху.

Господин Смерть с ужасом посмотрел на посланницу, а потом перевел взгляд на меня. Вид у него был совсем растерянный. И хотя изо рта у меня, закипая, текла кровь, я смог выговорить:

— Я перехитрил тебя.

Говорят, прежде чем фельдшер Брутус зашил мою рану, из меня успело вылиться два кувшина крови. Сам я ничего не помнил, потому что потерял сознание. Но из-за этой кровищи явно поднялась большая суматоха.

Я открыл глаза. Немного полежал, глядя на то, как отблески огня пляшут по расписному потолку парадного зала. Из камина доносилось слабое потрескивание. Я чувствовал страшную усталость, тело словно онемело. И, конечно, мне было больно. Сердце стучало и ныло, грудную клетку будто собрали из кусочков и сколотили гвоздями. Я приподнял голову. Оказалось, что я лежал уже не на полу, а на большом столе. Скатерть и посуду с него убрали. По стенам горело множество светильников. Семилла сидела рядом со мной на стуле. Она взяла меня за руку и прошептала:

— Привет.

— Привет, — отозвался я.

— Он проснулся! — провозгласил Банке и подошел, чтобы подложить мне подушку. Потом прибежали Трине, Принцесса и Хёдер. Трине чуть было не навалился на меня всем телом, желая обнять, но, к счастью, Семилла успела остановить его.

— Дорогой Трине, не забывай, что он ранен!

— Ой, прости, Саша! — спохватился Трине. — Это я от радости. Мы так ждали, когда же ты очнешься.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Хёдер.

— Как-то странно, — признался я.

— Брутус влил в тебя очень много своей тинктуры, — кивнула Семилла.

— От этих капель у тебя, поди, все как в тумане? — усмехнулся фельдшер. Он возник рядом со мной и потрогал мой лоб. — Но без них боль была бы еще сильнее.