Олег Орлов - Штурман с «Альбатроса»

Навигационных опасностей в походе мы не обнаружили.

Штурман «Альбатроса» Вера Денисенко» .

Вот какой занятный рапорт.

Но если подумать, то за тем, что было написано в этом рапорте, виделась еще смелость, находчивость и умение прийти на помощь слабому. А ведь это самое главное!

За спасение детей экипаж был отмечен Почетной грамотой.

«Альбатрос» вполне успешно обошел вокруг света, и фамилии девочек экипажа «Морская газета» напечатала в списках победителей. «Альбатрос» наградили настоящими корабельными часами с двухнедельным заводом и точностью хода необыкновенной.

Игра закончилась, и «Альбатрос» исчез с горизонта. Оно и понятно: девочки подросли, через год они окончили восьмой класс. У них прибавилось забот, и пора было подумать о взрослой жизни и о профессии.

Прошел год, и из далекого города Находка пришло еще одно письмо:

«Дорогая «Морская газета»!

Докладываю, что наш экипаж ушел в настоящую, самостоятельную жизнь.

Я, как видите, уехала на Дальний Восток, где учусь и буду радисткой.

Другие девочки решили стать учителями и разъехались по области.

Я же как выбрала профессию с детства, так и буду верна морю. Учусь я в училище на радиста. Многого еще недостает в моем приеме «морзянки» на слух, да и в передаче — тоже. Ведь радист — тот же музыкант, передача должна быть как музыка. Я люблю свою профессию очень! Обычно говорят: «Все стучит, гудит, и потом не спишь ночами». А я вот наоборот: засыпаю крепко после этих тире и точек.

Через год я собираюсь сдать на первый класс и тогда уйду на корабле в море техником-радистом. С дружеским приветом бывший штурман «Альбатроса»

Вера Денисенко».

Вот какие три истории я вспоминаю, когда читаю письма девочек в «Морскую газету».

Раз уж начали рассказывать про девчонок, то вот вам еще одна история.

Девочку звали Катя. Жила она в городе Азнакаево. Хоть от моря и далеко, но заметки Катя присылала очень интересные и почти морские. У Кати, я бы сказал, дар настоящего журналиста. Она порой находила интересное в самом неинтересном и обыденном. И писала дельно, коротко, без лишних красот. Скажем, вот так.

Наши мальчишки сделали катер величиной с утенка. А мальчишки с соседней улицы тоже сделали катер. Наши уверяли, что их катер — лучше. Решили состязаться. Завели резиномоторы и пустили кораблики. Моторы работали превосходно. И вдруг все заметили, что наш катер идет прямо на гуся с молодыми гусятами! Гусь не испугался и поплыл прямо на катер. Завязалась битва. Гусь бил катер крылом и шипел, но катер шел вперед и только покачивался от ударов. В конце концов гусь в ярости перевернул катер…

Когда я в письме полюбопытствовал, какую профессию Катя себе думает выбрать, она ответила: «Хочу работать в газете, где пишут про моряков».

После восьмого класса письма и заметки от Кати перестали приходить. Напомнила она о себе через два года телефонным звонком в редакцию.

— Не забыли вы меня? Я — Катя…

— Ах, Катя, — говорю я. — Ну здравствуй, Катя. Откуда же ты звонишь?

— Из Ленинграда, из автомата. Понимаете? Я приехала сдавать экзамены в университет, на журналистику. Остановилась у тетки. Вспомнила про «Морскую газету», решила позвонить.

— Это хорошо, — говорю я, — что вспомнила. А как с экзаменами? Сдала?

— Нет, — говорит Катя. — То есть экзамены-то сдала, но не добрала один балл и не прошла по конкурсу. Ну ничего, приеду через год.

— Ага, — говорю, — не унывай. Год пролетит быстро.

— Пролетит, — говорит Катя. — Только у меня к вам просьба. Но не знаю, как сказать…

— Как хочешь, так и говори.

Помолчала телефонная трубка. Потом слышу:

— Можно, я лучше к вам приеду и расскажу? — Ну что ж, приезжай.

А дело-то было вот в чем. Тетка, у которой остановилась Катя, проживала за городом, и ездить нужно было Кате к ней на электричке. В вагоне Катя познакомилась с курсантом морского училища. Они, должно быть, друг другу понравились и условились встретиться в Летнем саду у памятника Крылову. Катя собралась ехать, как вдруг оказалось, что все поезда из-за ремонта дороги отменили на три часа. Катя опоздала. У памятника Крылову никого не было.

И самым печальным было то, что Катя и Никита — так звали курсанта — разыскать друг друга не могли. Он не знал, где живет Катина тетка, а Катя не знала, в каком училище он учится.

Не подумайте, что Катя была легкомысленная, нет.

Когда она приехала в редакцию, я увидел семнадцатилетнюю девушку, славную, стеснительную, очень доверчивую и бесхитростную. Катя просто покорила меня.

Но вот разыскать этого самого Никиту — а вы догадываетесь, что именно об этом она меня и хотела просить, — оказалось не так-то легко. Больше никого в городе Катя не знала, и помочь ей было некому. И пора уже было Кате уезжать домой.

Сначала ее просьба вообще показалась мне совершенно невыполнимой. Представьте себе, что я прихожу в какое-нибудь училище военных моряков и рассказываю начальнику, уважаемому и почтенному адмиралу, эту самую историю. Про Катю с Никитой… Какими глазами посмотрит на меня адмирал? Да и в каком училище искать Никиту? Разных морских училищ в Ленинграде не меньше десяти…

Спрашиваю у Кати:

— Когда вы с Никитой о том о сем говорили, он не рассказывал, кем будет? Морским инженером или офицером, который кораблями командует?

— Офицером…

— А сколько у него лычек-галочек на рукаве, не заметила?

— Две…

«Ага, — думаю, — училище военно-морское, и учится Никита на втором курсе. Это уже кое-что. Даже хорошо, потому что в военно-морском у меня знакомый преподаватель, Павел Петрович».

— Ладно, — говорю я Кате, — попытаюсь тебе помочь. Хотя обещать точно ничего не могу. Когда ты уезжаешь?

— Через три дня.

— Послезавтра ровно в полдень позвони мне. Отправился я в училище, разыскал своего знакомого и все как есть ему рассказал.

— Ну что ж, — сказал он. — Давай посмотрим, сколько Никит учится на втором курсе…

Оказалось — семь…

Павел Петрович мне предложил вот что. «Буду, — говорит, — вызывать их по одному как бы по делам. А между прочим, спрошу и про Катю. А ты сиди в уголке, смотри и слушай».

Начал Павел Петрович вызывать курсантов. Одного, другого, третьего. Про учебу их расспрашивает, про успеваемость. А потом, как бы невзначай возьмет и спросит: «С девушкой по имени Катя не знакомились?»— «Нет», — говорит один. И другой — нет. И третий.

Вызвал Павел Петрович четвертого. И вот когда он про Катю спросил, я заметил, что этот самый четвертый Никита как бы смутился. Но тоже сказал «нет». Не знаю, что уж он подумал. И на меня, постороннего человека в штатском, посмотрел подозрительно, решил, наверное, что я — из милиции. Короче, он сказал «нет», и Павел Петрович его тоже отпустил. А я чувствую, что это — тот Никита.