Клавдия Филиппова - Повести

Федя стал смотреть на гостя. Он стоял у стола и закуривал папиросу. Папироса в его руках тряслась. Одет он был в почтовую форму. Небритое, опухшее лицо казалось больным.

— А меня, брат, просто измучили, — проговорил гость. — Я даже слышать стал плохо.

Тётка вышла в кухню. Федя притворился спящим. Она наклонилась над ним и тихо, сказала:

— Вставай. Отец приехал.

Федя не мог вымолвить ни слова.

— Вставай. Экой бесстыдник! Тебе говорят — отец приехал!

Тётка толкнула Федю ногой. Он сел.

— Я боюсь.

— Ну-ну, не съест.

Федя встал, оделся. Тётка повела его в комнату, подтолкнула к отцу.

Все замолчали. Потом отец сказал:

— Большой вырос… Жених.

— Что же ты не здороваешься с отцом-то? Ведь это отец твой, — проговорил дядя. Тётка вытерла рукавом глаза.

— Ну, поцелуй у него ручку, — сказала она.

Федя молча смотрел на отца, ему хотелось убежать из комнаты, спрятаться.

— Ну, здравствуй. Слушаешься ли ты дядю и тётку?

— Слушаюсь, — ответил Федя и хотел ещё что-то добавить, но не смог.

Опять наступило молчание. Тётка первая нарушила его.

— Что же ты не поцелуешь сына?

— Да что его целовать-то?

— Всё же, ведь он сын тебе.

— Что сын! — Не я вырастил.

— Ну, поцелуй! — настаивал дядя.

Тётка подвела Федю ближе к отцу. Тот нехотя наклонился и поцеловал Федю.

Мальчик на мгновение ощутил колючую щетину на щеке, почувствовал запах водки.

— Называй их отцом и матерью, слышишь? — сказал отец.

Федя промолчал. Дядя отпустил его спать. Он ушёл и снова лёг на пол, на свою войлочную подстилку.

В комнате начался разговор. Отец рассказывал, как бьёт его смотритель.

— Каждый день топтал меня ногами, бил меня в грудь.

— Плохо, брат, — отвечал дядя. — Говорил я тебе: пей меньше, а ты всё своё.

— Не могу, брат, досадно больно.

Потом дядя и тётка стали уговаривать его остаться ночевать, но отец не согласился и ушёл в контору, даже не вспомнив про сына.

А Федя лежал и думал об отце. Мальчик был разочарован. Ему случалось видеть, как в знакомых семьях отцы подолгу разговаривали с детьми, ласкали их. А его отец не плакал, не целовал, встретился с ним, как чужой, даже поговорить не хотел.

«Уж отец ли он мне?» — думал мальчик, ворочаясь на подстилке.

Утром отец пришёл опять. Он пил чай, разговаривал с дядей и тёткой, а Феде не сказал ни слова. Но показался незлым. Федя перестал дичиться. Когда дядя ушёл в контору, а тётка на рынок, сам заговорил с отцом:

— Вы, тятенька, долго здесь проживете?

— Нет, а что?

— Так. Вы поживите.

— Чужой хлеб есть? — нельзя, — ответил отец, глядя куда-то в угол.

— А скоро вы опять сюда будете?

— Не знаю.

— А у вас есть деньги?

— Тебе на что?

— Надо. На пряники надо.

— Нету у меня денег.

Феде хотелось приласкаться к отцу, но он не знал, как это сделать. Он вытянул у отца трубку из рук и взял в рот. Отец сказал:

— Балуешь ты много. Драть тебя надо, как сидорову козу. Дай трубку.

Отец, видимо, рассердился.

Вечером за ужином тётка начала говорить о том, что Федя не слушается, рассказывала обо всех его проделках.

Отец неизменно говорил:

— Дери ты его, сестра, что есть мочи дери. Ишь, какой он востроглазый, так и глядит разбойником.

— А ты, брат, возьми его с собой.

— Куда мне с ним? Не надо.

— Всё же лучше. Тогда узнаешь, каков он.

— Мне и одному-то горько жить, а он меня совсем свяжет. Делайте вы с ним, что хотите, а мне его не надо.

Когда пришла почта, отец стал собираться.

— Простись с отцом-то, — сказала Феде тётка.

Ему не хотелось прощаться, и было жалко, что отец уезжает.

— Ну, прощай, да, смотри, слушайся! — сказал отец и ушёл.

Ещё несколько дней думал Федя о нём.

Мальчику было тяжело. Уехать к отцу? А как тётка и дядя? Их жалко. А потом, что за отец, когда он и разговаривать не хочет? Врут все, никакой он ему не отец.

Федя так много думал о нём, что он начал ему сниться. И всё сердитый, с поднятым кулаком.

Скоро Федя успокоился и забыл об отце. И вспоминал только, когда дядя приносил и читал вслух письма от него. Это случалось редко.

А потом пришло известие, что отец умер.

В то время Федя уже учился. Это было зимой. Федя пришёл с улицы, заметил заплаканные глаза тётки и хмурое лицо дяди.

Тётка обняла Федю и всхлипнула:

— Сирота ты теперь круглая. Кроме нас, и нет никого. Слушайся хоть…

Федя ничего не понимал.

— Отец-от твой помер… — пояснила Марья Алексеевна. — Да ты чего столбом-то стал? Поплачь да помолись богу за упокой душеньки его.

Смерть отца не долго печалила Федю.

В погребе стоял ящик с разными негодными уже вещами. Выбросить их тётка жалела.

Как-то она велела Феде достать из ящика её старую юбку. Тётка хотела посмотреть — нельзя ли ещё сшить из неё Феде рубашонку.

— Таковский… рвать-то и это ладно!

Федя пошёл. Разыскивая юбку, он увидел внизу под тряпками связку растрёпанных книг. Взял одну, принёс домой и сел читать.

Тётка отняла её и строго-настрого запретила лазить в ящик. Книгу сама отнесла на место.

Федя снова взял её потихоньку. Она понравилась ему. В ней были описаны приключения какого-то рыцаря, храбро сражавшегося с разбойниками.

С тех пор Федя пристрастился к чтению. Но своих книг он не имел, а у товарищей их тоже было немного. Он с завистью смотрел на книги и журналы, которые приходили на почту для подписчиков. Брать с почты книг не разрешали, и Федя продолжал читать книги из тёткиного сундука.

Однажды, придя в погреб за молоком, тётка застала Федю в тот момент, когда он прятал под рубашку книгу.

— Ты что тут делаешь? А-а! да ты, знать-то, опять к сундуку подобрался. Вот скажу отцу, он тебе задаст.

И дядя, действительно, задал.

— Уроки нужно учить, а не книжки читать! — кричал он.

— Или бы божественное читал! — не отставала тётка.

— А ну тебя с божественным! — злился дядя. — Чтение есть праздность, а я его не для праздности воспитываю.

Спустя несколько дней дядя пришёл из конторы весёлый.

— К делу тебе приучаться надо, Тюнька! Ходи в контору, привыкай к почтовой службе. Почтмейстер позволил. Дурить меньше будешь.

И вот Федя начал после школы ходить в почтовую контору, помогал дяде, почтальонам и скоро знал службу не хуже их. Работал Федя с большим удовольствием. В конторе можно было читать сколько угодно. Приходили разные книги, журналы. Федя успевал прочитывать их до разноски. Работа нравилась ему. Каждая почта привозила массу писем, пакетов. Многие были написаны очень красивыми почерками.

«Вот бы мне так научиться писать!» — думал Федя, разглядывая какой-нибудь конверт. «И о чём это люди так много пишут? Поди, интересное всё… Прочитать бы…»

И Федя не смог удержаться — вскрыл один пакет. В нём не оказалось ничего интересного. Федя бросил пакет через забор в соседний огород.