Владимир Степаненко - Колькина тайна

Ребята сбежались на крик.

— Кто-то весть подает, — сказал Расул.

— А может, просит помощи? — заметил Раджаб.

— А не Каджар ли это зажег костер? — спросила Карасач.

— Очень нужен нам Кичиджик! — Айнабад капризно надула губы. — Сам от нас убежал. Если он попал в беду, то пусть сам и выбирается!

— Кто бы это ни был, мы должны пойти к нему, — сказала Карасач и впервые не поддержала подругу. — Разве можно быть такой злой!

Сетдар нахмурил брови. Слова Айнабад ему не понравились.

— Мы пойдем на костер, — сказал он. — В беде нельзя оставлять товарища.

— Костер в стороне соленого колодца, — уверенно сказал Раджаб.

Солнце было в зените. Пекло невыносимо. Казалось, что в это время все в степи — люди, кусты саксаула и трава — потеряло тень, так она была коротка.

Наконец отряд вышел на тропу, которая вела к соленому колодцу.

Прошел не один час, прежде чем потянуло горьковатым дымом. Показался большой костер, а за ним белая палатка.

— Надя! — взволнованно крикнула Айнабад — Что случилось?

Сетдар быстро окинул взглядом лагерь, но не мог понять, что произошло. «Почему Каджар дал сигнал о помощи? — подумал он. — Выходит, мы совсем зря проделали этот тяжелый путь со жаре. Бросили собранные растения!»

— Что случилось? — строго спросил вожатый у Каджара на родном языке.

— Воды нет! Весь отряд ушел, а последний бочонок с водой опрокинул Меликуш. Вас позвал. Надо собрать у ребят воду, а завтра из аула привезем.

— А в колодце есть вода? — спросил Сетдар.

— Есть, но она соленая и воняет.

— Эх ты, джигит! Разве ты не знаешь, что надо делать? — сказал Сетдар. — Спроси Айнабад. Я ведь вам рассказывал, как можно пить воду из соленых колодцев. Думаешь, зря верблюдицу Петр Петрович у колодца оставил? Надо было в воду добавить немного верблюжьего молока, а потом пей сколько угодно. Чабаны так всегда делают. Чал называется.

Каджар был расстроен: выходит, все пионеры и даже хохотушка Айнабад знали больше его.

Сетдар достал из колодца ведро воды и начал доить верблюдицу. Тонкие струйки молока глухо били по брезентовому ведру.

Николай с удивлением смотрел на Сетдара, поглаживая свою рыжую бороду, облизывал губы.

Сетдар перемешал молоко с водой.

— Ну, пробуйте!

Сначала напилась Надя, а за ней Николай. На их лицах выразилось крайнее изумление: вода потеряла запах, стала сладкой.

Каджар пошел искать Меликуша, чтобы подальше уйти от своего позора. «Разве примут теперь меня в комсомол, — с обидой думал он. — Я все время был плохим пионером!» Он вспомнил о галстуке, быстро надел его и аккуратно завязал.

Только перед вечером ребята тронулись в обратный путь. Солнце село. Песок принимал свой вечерний цвет, становясь синим-синим. Это было последнее превращение пустыни за долгий день.

— Каджар, — сказал Сетдар. — Завтра надо будет отвезти воду. Ты найдешь дорогу?

— Найду. — И решительно добавил: — Но я сейчас же поеду обратно!

На бескрайнем небе вспыхнула звезда.

— По звездам я всегда найду дорогу! — уверенно сказал Каджар и принялся подгонять Меликуша. Ему надо было торопиться.

Все зареченские ребята охотно брали у старого почтальона Кузьмы Егоровича разнести письма и телеграммы.

Случилось и Васе Тузову передать телеграмму Анастасии Федоровне Зворыкиной.

— Ты смотри, Вася, — назидательно сказал Кузьма Егорович и строго погрозил согнутым пальцем. — Телеграмма денег стоит. Ее всегда подают при горе или радости. Понимай!

Как ни странно, но старый почтальон всегда боялся телеграмм, кому бы они ни были адресованы.

На крыльце зворыкинского дома Вася стряхнул снег с шапки-ушанки и громко постучал в дверь.

— Телеграмма! — громко сказал он и достал из большой овчинной рукавицы плотную бумажку.

Анастасия Федоровна дрожащей рукой заколола дужки очков прямо в ячейки вязаного платка и, еще не успев прочитать, так, на всякий случай, заплакала.

Вася заглянул через плечо.

— Ну-ка, прочитай!

— «Дебют двадцатого. Обязательно приезжай. Пою Антониду. Твоя Оля», — прочитал мальчик.

Вася переступил на сухую половицу: на подшитых валенках таял намерзший снег.

— Выходит, двадцатого?

Вася кивнул головой. Он уже собрался уходить, но Анастасия Федоровна, задержала его.

— Это завтра?

— Да.

— Не добраться мне одной, — как бы раздумывая, сказала старая женщина. — Хоть бы Алексей дома был.

Вася почувствовал, что только он сейчас может помочь ей.

— Я схожу в правление и попрошу лошадь, — предложил он с готовностью. — Нам бы на шоссе выбраться, а уж до города доберемся. — Ему хотелось побывать в городе, в настоящем театре.

— Далеко Ольга, а не забыла мать! — плача от радости, сказала женщина. — Страшно, поди, ей, Потому и меня к себе зовет. Как ты думаешь? Первый раз выступать будет. Потому и оробела.

— Конечно, — поддержал Вася. Он представил себе огромное светлое здание с колоннами, где будет выступать Ольга. Оно было ему хорошо известно по открыткам и рисункам. — А театр боль-шой!

— Большой, — сказала Анастасия Федоровна, растягивая вслед за Васей слово. — Ты сходи в мастерскую, позови Алексея. Скажи, что мать просит домой прийти, Ольга телеграмму прислала, нужно, мол, в город ехать. Да чего тебя учить!

— Ладно, скажу.

Вася, радостный, вылетел на улицу, представляя себе город, Большой театр, где ему суждено побывать. Оживленный и взволнованный предстоящей поездкой, он совсем забыл, что убежал с последнего урока. В этом виновата была Лиза Коврова. Она не передала записку с решением задачи от Кольки Латышева, а поднялась и положила записку на стол перед учительницей. Вася так и не решил в контрольной работе задачу.

Около двери он столкнулся с Лизой Ковровой и Тамарой Скалкиной. От неожиданности он растерялся и забыл, что грозился рассчитаться с Лизой. Сейчас ему было не до нее.

— Тетка дома? — спросила Лиза с самым невинным видом, как будто в классе ничего не произошло.

— Угу, — кивнул Вася, вовсе не собираясь рассказывать, зачем он заходил к Анастасии Федоровне. «Нашлась племянница! Может быть, ты в театр еще поехать захочешь?»

— Ты зачем заходил?

— Попить. — Вася понял, что сказал глупость, но поправляться было поздно. Под внимательным и настороженным взглядом звеньевой он втянул голову в плечи.