Юрий Стрехнин - Легенда о флаге

— Военные? — Иванов и вовсе насторожился. Снова припомнился благолепный старичок, из-за которого они чуть не погибли. Потихоньку, предупреждая Трынду, толкнул его локтем в бок и ответил:

— Что вы, папаша! Какие мы военные? Мы — ремонтники.

— Ни! — Хозяин хитровато шевельнул седой бровью. — Мой глаз верный. Военные вы. Сам сколько служил, разбираюсь. Да вы, хлопцы, нас не бойтесь. — Голос хозяина зазвучал глуше. — Наш сынок, коли голову не сложил, тоже, может, как вы, блукает, до добрых людей стучится.

— Ой, лышенько… — вздохнула при этом хозяйка и поднесла к глазам конец платка.

«Не выдадут!» — успокоил себя Иванов. А вслух сказал:

— Насчет спичек — извините, нету. — Вытащил зажигалку: — Только вот…

— Ни, ни! — заспешила хозяйка. — Вам самим треба!.. Скажить… — В ее глазах блеснула надежда. — Вы с окружения, або с плена? Часом не бачили Онищенко Петра?

— Побачишь там! — невесело усмехнулся хозяин. — Народу тыщи… Ты, Мария, собери-ка лучше чего на стол. Хлопцы ж по аттестату не получают.

На покрытом старенькой клеенкой столе быстро появились чугунок с картошкой, сваренной в кожуре, миска квашеной капусты, а вместо хлеба — темные, невесть из чего испеченные лепешки. Но гости были рады и такому угощению и без стеснения принялись за еду. Хозяин молча смотрел на них, положив на столешницу темные морщинистые руки. Потом заговорил медленно, задумчиво, словно бы сам с собой:

— Октябрьская завтра. Был праздник…

— Почему — был? — оторвался от еды Трында. — И есть!

— Какой уж под немцем праздник! — хмуро свел седые брови хозяин. — Лихо одно.

— Нимцы кажут, они вже в Москве. В Кремле на карточки сымаются… — вздохнула хозяйка.

— Брешут! — не стерпел Трында. — А вы, тетю, разносите!

— Не кипи! — вмешался Иванов. — Нашел виноватую!

Но и ему от услышанного стало не по себе. То, что фронт близко к Москве, они слыхали и раньше. Но немцы в Кремле? Это не укладывалось в голове.

— Вы что ж, верите? — спросил Иванов хозяйку.

— Не можно в такое поверить! — ответил за нее хозяин. — Не можно, чтобы державе нашей — конец! — И коричневые, узловатые пальцы его, лежавшие на столешнице, сжались в кулаки. — И ты ж не веришь! — шевельнул он бровью, глянув на жену.

— А я что ж… Як вси… — Хозяйка скорбно поджала губы. Но вскоре бросила взгляд на ходики, тикающие в простенке между окон: — Ой, времечко ж! — и стала торопливо надевать ватник.

Очевидно заметив, как переглянулись гости, хозяин поспешил объяснить:

— На работу она. В госхоз. Хозяйство немецкого государства. Раньше совхоз был. А теперь мы откармливаем свиней, немцы жрут.

— Есть они здесь, в поселке?

— Нету. Управляющий с помощником — немцы, так они в городе живут. Только наезжают.

— А город — близко?

— Запорожье-то? Километров десять. А вы в какие места путь держите?

— До дому! — опередив товарища, ответил Трында, не переставая усердно жевать. — В Крым!

— В Крым? — протянул хозяин изумленно. — Дуже далеко. Аусвайсы [16] Удостоверения (нем.). надо. Проверка дуже строгая.

— И без аусвайсов сколько прошли-проехали! — Трында горделиво вскинул нос. — Да мы…

Иванов перебил:

— А ты слушай, что человек говорит! Может, не ехать пока?

— Вам, ребята, здесь оставаться негоже! — забеспокоился хозяин. — У нас в поселке каждый на виду. И немцы могут наскочить. Себя загубите и нас.

— Боитесь? — Трында положил недоеденную картофелину на стол. — Враз уйдем!

— Не гомонись. Ешь, ешь! — Хозяин дождался, пока Василь снова взялся за картошку. — Я за вас страх имею. Чтоб не попали обратно туда, где были. А то и дальше.

Хозяин, очевидно, был уверен, что они бегут из плена.

— Я в ту войну в Германии сам побывал, знаю. Пригнали нас в город Пиллау, возле Балтийского моря. Заставили котлованы рыть. Лопат нехватка — выгребай землю шапкой. Чуть не так — палка! И паек плохой, сырость морская, простуда у всех. Сколько мы там своих позарывали! А нынче немец еще зверистее. Фашист. За вас, хлопцы, болею. А вы…

— Не обижайтесь, папаша! Мы ж понимаем. — Иванов встал. — Спасибо вам…

— Обожди! — Хозяин задумчиво потер большим пальцем щетинистую щеку. — Лучше я сперва схожу тут к одному человеку, распытаю. Может, чем поможет вам. Побудьте здесь, пока мы с Марией с работы не вернемся. Чтоб никто не прознал, я с улицы замок навешу. Да вы не сомневайтесь! Замок слабенький, для вида. И в любое окошко вам выход, в случае чего.

— Не продадут? — забеспокоился Трында, когда за хозяином закрылась дверь.

— Научил тебя бдительности святой старичок, — не удержался от улыбки Иванов. — То-то, я гляжу, сидел ты тут за столом, как на гвоздиках. А я этим людям, Василь, верю.

— А я проверю, открывается ли окно, если тикать… — Трында потрогал оконные шпингалеты. — Ты, Вань, в то окно смотри, на улицу, а я в это, в сад. А вдруг да…

— Ладно, встанем на вахту, — согласился Иванов.

Хозяева вернулись, когда уже густо легли сумерки. Вместе с ними пришел паренек лет пятнадцати в замызганном кожухе с подвернутыми рукавами — они ему были явно длинны. Паренек был молчалив, не говорил ни слова, стоял у порога, ждал. Хозяин показал на него:

— Хлопчик проведет.

В тот же вечер они были на окраине Запорожья, на фуражной базе местной городской управы, в сторожке. Там их встретил сторож — маленький, щуплый, с бесформенной, видимо недавно отпущенной бороденкой. Внимательно глядя острыми прищуренными глазами, он подробно расспросил их, кто они такие.

Когда они признались, что их мечта — попасть в Севастополь, он усмехнулся:

— Не попадете, а попадетесь. Лучше оставайтесь пока. Оформим законно. Дело найдем. Такие ребята, как вы, нам нужны.

Кому «нам» и зачем нужны — нетрудно было догадаться.

Иванов и Трында были зачислены в ремонтную команду, которая должна была поддерживать в исправности линии связи, идущие вдоль железной дороги.

Работали старательно. Немецкий унтер, под начальством которого находилась бригада, не раз отмечал усердие двух парней. Им было ради чего усердствовать: чем с большим рвением они работали, тем хуже действовала у немцев связь и тем труднее было им доискаться до причин. Укладывали, например, вполне правильный кабель, а действовал он так, что все передаваемое безнадежно искажалось. Поднимали кабель для проверки — немцы не обнаруживали в нем никаких видимых повреждений. Где было им догадаться, что все дело в гвоздях, загнанных в кабель без шляпок. Обнаружить эти гвозди было почти невозможно.

Так продолжали Иванов и Трында воевать с фашистами, пусть в незримой войне. Но не расставались с надеждой, что им в конце концов удастся снова надеть полную матросскую форму, бить врага под флотским флагом.