Эльвира Смелик - Я превращаюсь в дождь [litres]

– Не надо! – крикнула Олеся и сама поняла, что слишком тихо.

Не крик вовсе – слова, которые прозвучали не намного громче, чем обычно. Но их услышали. Учительница остановилась, строго глянула на Олесю, поинтересовалась:

– Что не надо?

Только не промолчать бы в очередной раз, не накопить еще больше непроизнесенных слов, которые и так уже давят тяжким грузом.

– Тащить его не надо.

– Да я бы с радостью. Очень мне нужно это представление. – В голосе учительницы не было ни возмущения, ни сердитого недовольства, только совсем немного усталого раздражения, а еще – просьба о поддержке. – Но что делать? Ладонь ободрал, а рука грязнущая. В любом случае надо обработать, чтобы никакая инфекция не попала.

Услышав про «обработать» и «инфекцию», мальчишка опять дернулся и заголосил:

– Не хочу зеленкой! От нее еще больнее!

Учительница вздохнула, словно произнесла: «Ну вот. Только послушайте его».

– Соколов, да что ж ты как маленький? Там на площадке Тамара Павловна с двумя группами осталась, а я тут с тобой воюю. Давно бы уж до медкабинета дошли. Никто не собирается тебя зеленкой мазать.

– Ага, – насупился Соколов, – всегда так говорят. А потом все равно намажут. Сейчас-то почти и не больно, а будет только хуже.

– Не будет. Пойдем уж скорей.

Шагнула, потянула мальчишку за собой, но он опять уперся, расставил ноги, не желая двинуться с места.

– Соколов!

– А давайте я его отведу.

Учительница с недоверием посмотрела на Олесю, но потом, видимо, решила: а почему бы не попробовать?

– Пойдешь с девочкой? – спросила у мальчишки.

Тот тоже посмотрел на Олесю, оценивающе так. Кто знает, что он там подумал, однако согласно кивнул, а потом добавил:

– Если только зеленкой мазать не будут.

– Не будут, – пообещала Олеся. – Просто руки помоешь. В медкабинете мыло специальное – бактерицидное.

Учительница отпустила маленькую ладонь.

– Приведешь его потом, – сказала Олесе. – Мы за школой, возле стадиона, на площадке. – А потом обратилась к мальчишке, пригрозила шутливо: – Смотри у меня, Соколов.

Развернулась, зашагала торопливо, опять исчезла за углом. Мальчишка проводил ее взглядом, а потом вопросительно уставился на Олесю. Выражение лица подозрительное.

Мысль обожгла внезапно: а вдруг он сейчас удерет? Потому и согласился, чтобы избавиться от учительницы. Ну что ему девчонка-старшеклассница? Не догонит, не поймает.

Может, ухватить его, пока не сорвался с места? А потом – тоже тащить? Не спрашивая, не считаясь с ним.

– Идем? – Олеся осторожно протянула руку. Соколов кивнул, охотно взялся за ее ладонь, но не удержался и опять уточнил:

– А зеленкой точно мазать не будут?

– Не будут. Ею сейчас никто и не пользуется, – убежденно заявила Олеся. – Помоешь, и медсестра пластырем заклеит. С пластырем классно. Я тоже всегда им заклеиваю, если обрежусь или поцарапаюсь.

– Ага. Мне мама тоже клеит, – поддакнул мальчишка. – У нас такой прикольный, с динозаврами.

Домой Олеся добралась намного позже, чем обычно. Пообедала, села за уроки. А вот мама явилась, наоборот, раньше. Заглянула в комнату, поинтересовалась:

– Ты поела?

– Да.

– Чем занимаешься?

– Домашку делаю.

Мама удовлетворенно кивнула головой, ушла, и почти сразу затрезвонил мобильник. Олеся изумилась. Кроме родителей, звонить вроде бы некому. Но мама рядом. Если только случайно ткнула не в ту строчку? А номер незнакомый. Зато голос она сразу узнала. Или, скорее, слова, захлестнувшие неудержимым потоком. Не прервешь, не остановишь.

– Лесь, привет! Я же обещал исправиться. Вот. Исправляюсь. Так что выходи. Ты ведь дома? А я уже почти пришел.

Она ведь смогла сегодня в школе возразить учительнице, произнести «не надо». А сейчас похожий случай, и звучит не намного сложнее: «Нет. Я никуда не пойду».

Хватит копить непроизнесенное. Хватит послушно следовать за кем-то вопреки своим желаниям. Хватит молчать.

– Леша.

– Ага. – Томилин решил, что Олеся спрашивает, он ли это. Торопливо подтвердил, чтобы скорее говорить дальше: – Или давай я за тобой зайду. Ты ведь на втором этаже живешь?

– Нет! – вырвалось без труда, само.

– А на каком тогда? – Он опять все понял по-своему. – Ты вроде говорила, что на втором.

– На втором. Только не надо заходить. Я сама выйду.

– Да ладно. Мне не трудно.

– Не надо! Подожди. На… – Олеся судорожно вспоминала, что же там есть поблизости, невидимое из окон их квартиры, – …детской площадке.

– Хорошо. Как скажешь. В общем, я уже почти там. Жду.

Ждет. Олеся произнесла и «нет», и «не надо», но все зря. А сердце бешено колотилось, будто она не разговаривала только что, а испуганно металась, стараясь скрыться от чего-то ужасного. Да так и есть.

Если бы Леха зашел… Если бы мама открыла дверь, увидела его и спросила, зачем он здесь… А он бы честно выложил и про сегодня, и про вчера. Тогда бы мама сразу поняла, что Олеся соврала ей, что гуляла она вовсе не с одноклассницами. А с кем? Где?

Мама же уверена, что дочь ей никогда не врет. Да она и не врала. Раньше. Недоговаривала иногда, умалчивала, чтобы избежать лишних вопросов, лишнего беспокойства. А если теперь мама будет думать, что Олеся постоянно от нее что-то скрывает, и выспрашивать, чем она занималась поминутно в течение дня? Где? Когда? С кем?

Она может позвонить классной и выпытать у нее, кто такие Леха и Егор. И…

Еще мама может подумать, будто Олеся встречается то с одним, то с другим. Тогда уже ничего не объяснишь. Что Олеся ни с кем. Мама не услышит, ужаснется, расстроится. И…

Он же ждет! Томилин ждет. И если Олеся слишком задержится, все-таки припрется к ней сам. Запросто.

Олеся переоделась и, опережая непременные мамины вопросы, сама крикнула в кухню:

– Я погуляю немножко. Устала от уроков.

Опять соврала. Ну и ладно. Так меньше проблем.

Леха действительно торчал на детской площадке, сидел на качелях, но, как увидел Олесю, сразу поднялся навстречу, улыбнулся радостно.

Ну почему у него такая улыбка? От которой сразу перестаешь обращать внимание на его надоедливую приставучесть – она больше не кажется утомительной, и уже как дурочка радуешься вместе с ним. Чему? Самому простому. Тому, что тебя кто-то дожидается на улице и встречает улыбкой, что для тебя всегда найдется тысяча легко произносимых слов.

– Ну что? В кино? Как собирались.

– Нет, – решительно выдохнула Олеся. – Я на минутку вышла.

– Почему на минутку? – озадачился Леха. Улыбка погасла, и от этого стало немного неуютно.

– Уроки надо делать, – назвала Олеся первую пришедшую в голову причину.

– Уроки? – переспросил Томилин. – Да ладно тебе. Нашла тоже, на что время тратить. Кино намного интересней.