Анатолий Митяев - Тысяча четыреста восемнадцать дней [Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны]

Первоначальный план предлагал отвести дивизии с их позиций на рубеж прикрытия, то есть на самый близкий к городу. Две дивизии из четырех через сутки, ночью, посадить на транспорты. Две оставшиеся будут в это время держать оборону — дуга рубежа прикрытия короткая, и войск для надежной обороны хватило бы. Через двое суток должны были уйти на суда и последние две дивизии. Думаю, тебе, читатель, виден изъян такого плана. Судьба двух последних дивизий не может не тревожить. Конечно, по неприятелю в момент отхода ударят корабли и береговые батареи, поставят огневой заслон на пути преследователей, но две отходящие дивизии и восемнадцать преследующих — такого соотношения никаким огнем не исправишь.

Командование OOP в течение нескольких дней искало лучшее решение. И нашло. Прочтем об этом в книге «Не померкнет никогда!» Николая Ивановича Крылова. Но прежде вот что: командующий Отдельной Приморской армией Георгий Павлович Сафронов в начале октября тяжело заболел, на этот пост был назначен Иван Ефимович Петров — ты знаешь, учесть, сколько дивизий мог бросить враг на преследование двух отходящих наших.

Медаль «За оборону Одессы». Учреждена в декабре 1942 г .

Конечно, и одновременный отход всех войск был сопряжен с риском. Но этот риск мог быть не столь уж большим, если обеспечить скрытность отхода основных сил с переднего края, хорошо организовать прикрытие арьергардами и вообще тщательно продумать все детали.

Поздно вечером 7 октября новый план обсуждали на совещании. Общее мнение свелось к тому, что план может быть осуществлен, если удастся перед оставлением Одессы продемонстрировать высокую активность на фронте, предварив и сам отход войск достаточно сильным ударом по противнику, имитирующим подготовку большого, наступления.

Отход четырех дивизий в порт, посадку их на транспорты решили провести в ночь на 16 октября. Утром 15-го числа в Одессу что он командовал Чапаевской дивизией.

ОБОРОНА ОДЕССЫ

Август — октябрь 1941 г.

Передовой рубеж обороны.

Дополнительный передовой рубеж.

Главный рубеж обороны.

Вторая линия главного рубежа.

Рубеж прикрытия города.

Линия фронта на 10 августа .

Линия фронта на 11 августа.

Линия фронта к исходу 21 сентября.

Изменение линии фронта в результате контрудара войск Одесского оборонительного района 22 сентября.

Перевозка войск, боеприпасов, продовольствия и эвакуация населения и раненых .

Итак, слушаем человека, занимавшего пост начальника штаба Отдельной Приморской армии Н. И. Крылова:

«…Уже к 6–7 октября в оперативном отделе штаба армии созрела как плод коллективной мысли и поисков идея отвести дивизии с занимаемых позиций не на промежуточные рубежи, а прямо к пунктам посадки на суда — одним броском. И не двумя эшелонами, а все четыре дивизии в одну ночь.

Мы исходили из того, что вывод войск из боя, растянутый на четверо суток с занятием промежуточных рубежей, почти неизбежно раскроет противнику наше намерение оставить Одессу. И если еще удастся прикрыть отход и посадку на суда двух первых дивизий, то две вторые могут быть запросто смяты и разгромлены, не дойдя до причалов. Такой финал эвакуации представлялся довольно вероятным, если пришли двенадцать больших судов и отряд кораблей эскадры: крейсеры „Красный Кавказ“, „Червона Украина“ и четыре эсминца. До начала операции оставалось менее полусуток, но, как прежде, соблюдались приемы дезинформации: у причалов, где были транспорты, поставили дымовые завесы, будто шла разгрузка, пустые грузовики, затянутые брезентом, уезжали в сторону передовой.

Конечно, фашистские летчики заметили скопление судов и кораблей. Бомбардировщики несколько раз за день налетали на порт. Но там было много зенитных орудий, и налеты не причинили вреда.

Фашист врезался в землю .

Прибытие большого числа различных судов неприятель истолковал как намерение советских войск перейти в наступление. Наши артиллеристы поддерживали эту уверенность: в 10 утра корабельные, береговые и полевые орудия открыли ураганный огонь по всему переднему краю неприятеля, затем ударили по его тылам и снова по передовым позициям. Днем два десятка наших бомбардировщиков обработали передний край бомбами. Другая группа советских бомбардировщиков нанесла удар по аэродромам врага. Делалось все, что делается перед мощным наступлением.

А в это время — все еще с соблюдением тайны — красили белилами фанерные щиты и припасали мешки толченого мела: щиты, как только наступит темная осенняя ночь, поставят вдоль маршрутов отходящих войск, мелом посыплют полосы на дорогах, ведущих в порт. И еще — в военной типографии печатали листовки, их расклеят на улицах тоже ночью. Для горожан. „Не навсегда и не надолго оставляем мы нашу Одессу. Мы скоро вернемся, товарищи!..“».

В 9 часов вечера тридцать с лишним тысяч бойцов снялись с позиций и двинулись к городу, к порту. В окопах остались арьергардные батальоны. Потом и они — перед рассветом — ушли. Их место заняли партизаны — ружейным, пулеметным огнем, пуская ракеты, они создавали видимость того, что вся армия в окопах и блиндажах. Били береговые орудия — те, что скоро будут взорваны. Били бронепоезда, они тоже скоро будут взорваны. Орудия крейсеров, направленные на края дуги, на фланги оставленных рубежей, молчали, но были готовы мгновенно открыть сокрушительный огонь, если бы враг вдруг понял, что происходит, и попытался бы прорваться с кратчайших направлений к порту.

Но враг ни о чем не догадывался.

Один за другим, закончив прием бойцов, транспорты в сопровождении тральщиков, сторожевиков и катеров выходили из порта в море. Арьергардные подразделения благополучно погрузились на боевые корабли. В 5 часов утра из Одессы ушли последние суда.