Анатолий Митяев - Тысяча четыреста восемнадцать дней [Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны]

22 сентября 1941 года. Ты, читатель, в общих чертах знаешь, что было тогда на советско-германском фронте. Враг наступал и наступал. Поэтому скромная победа у Одессы была радостной, как лучик солнца, вдруг засветивший сквозь тяжелые тучи невзгод.

Приморцы тогда уничтожили до 2 тысяч неприятельских солдат и офицеров, несколько сот захватили в плен, отбили 38 орудий, 30 минометов, больше 100 пулеметов, 6 танков, много автоматов, винтовок, снарядов и патронов…

Время, когда потери неприятеля будут исчисляться десятками и сотнями тысяч, а трофейные орудия и танки сотнями и тысячами, еще не наступило. Оно будет впереди.

Будет день, когда по улицам Москвы пройдут бесконечные вереницы плененных фашистов. А пока по улицам Одессы провезли напоказ гражданам неприятельские дальнобойные орудия с надписями на стволах: «Больше стрелять по Одессе не будут».

И еще очень важное. Наступающая сторона, как правило, несет потери большие, чем обороняющаяся. Но в этом наступлении счет потерь был совершенно иным. 157-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник Дмитрий Иванович Томилов, потеряла убитыми 19 человек. Значит, врага при хорошей организации дела можно бить и с малыми потерями.

Защитники Одессы — от солдата и матроса до генерала и адмирала — были воодушевлены одержанной победой. Пока враг пребывал в расстроенных чувствах, его можно было поколотить и еще.

Командование OOP решило теперь нанести контрудар в южном секторе, отбросить и там противника тоже километров на десять. 157-я дивизия, как главная сила, переходила на левый край дуги, к чапаевцам. Хотя неприятель по-прежнему превосходил нас численностью в несколько раз, сомнений в успехе нового наступления не было. К тому же в это время в Одессу прибыли 15 танков, артиллерийский полк и дивизион гвардейских минометов — «катюш», которых здесь, на юге, еще не видели ни противник, ни даже наши артиллерийские командиры. Контрудар был назначен на 2 октября.

Пушка румын, стрелявшая по Одессе, захвачена нашими бойцами и представлена на обозрение горожан.

Легкий крейсер «Красный Кавказ». В 1942 г. корабль удостоился гвардейского звания (вид сбоку и сверху).

Обезопасив город со всех направлений от артиллерийского обстрела, советские войска намеревались на занятых рубежах поглубже зарыться в землю, то есть получше укрепиться, и провести зиму в обороне. К такому же способу действий, как скоро выяснится, готовились и румыны — зимовать на подступах к городу, поскольку взять Одессу они уже не надеялись.

Если для объяснения этого положения прибегнуть к шахматным терминам, то в партии наших войск и войск врага вроде бы ничья, равновесие. Но ничьей нет. 18 неприятельских дивизий, как 18 пешек, стоят на месте: они не могут продвинуться вперед, не могут и отойти, чтобы подкрепить войска гитлеровцев на других направлениях, в частности на крымском. А с какой фигурой сравнить защитников Одессы? Скорее всего, с конем. Он может бить в разные стороны — так и Одесса держит под ударом коммуникации на Черном море, воспрещает врагу перевозить на судах боеприпасы, горючее, подкрепления; в Одессе прервалась для врага единственная прибрежная железная дорога; Одесса же грозит и ударом в тыл гитлеровским армиям, дошедшим уже до Азовского моря. Конь ходит всего на четыре клеточки. А если бы Одесса получила в подкрепление много войск? Она стала бы ферзем — могла бы сделать ход не на четыре клеточки, а до самого края шахматной доски, то есть, разгромив румынские дивизии, ударить с тыла по немецким войскам, углубившимся на восток.

Вот таким достаточно прочным и грозящим врагу было положение Одесского оборонительного района осенью 1941 года. Нужно было только для упрочения этого положения провести еще один контрудар.

К контрудару все было готово, как вдруг в ночь на 1 октября на быстроходном катере из Севастополя в Одессу прибыл заместитель наркома Военно-Морского Флота вице-адмирал Гордей Иванович Левченко. Он привез приказ Ставки Верховного Главнокомандования об оставлении Одессы. Причем незамедлительном.

Горько было оставлять Одессу. Но каждый боец, каждый горожанин знал: мы вышвырнем врагов из города .

Что же случилось? Почему надо было оставлять Одессу?

Крымский полуостров своей географией очень хорош в военном отношении. Он глубоко вдается в середину Черного моря — в этом его наступательные достоинства. Он соединяется с материком узким, всего 12-километровым, перешейком — в этом его достоинства оборонительные. Ни у кого не было сомнений, что перешеек Перекоп станет непреодолимой преградой для вражеских войск на их пути к Севастополю. Но случилось такое, что точнее всего можно назвать военным несчастьем, — 11-я армия немцев за несколько дней ожесточенных боев прорвала оборону нашей 51-й Отдельной армии, недавно сформированной, следовательно, не имевшей боевого опыта, малочисленной и слабо вооруженной артиллерией.

Южнее Перекопа находится городок Ишунь. В этом районе местность тоже удобная для обороны. В момент прибытия адмирала Левченко в Одессу бои шли уже на Ишуньских позициях. Но складывались они не в нашу пользу. Нужно было ждать скорой потери и этих рубежей — дорога на Севастополь открывалась врагу. В Севастополе готовы были к действиям лишь несколько тысяч морских пехотинцев. Других войск там не было. И не были окончены работы на оборонительных рубежах вокруг города.

У Ставки, у нашей страны, у нашего народа в те дни не было других войск, кроме Приморской армии, которые можно было быстро переправить на помощь Крыму и Севастополю. Но может быть, стоило пожертвовать Севастополем ради сохранения Одесского плацдарма? Ведь он укреплен, и его рубежи стали непреодолимыми для врага? Нет. Если бы пал Севастополь, то вскоре неизбежно пала бы и Одесса. Она могла жить и бороться, только получая боеприпасы и подкрепления. А их пришлось бы доставлять из кавказских портов — из одного конца моря в другой. И под непрерывными бомбежками, без авиационного прикрытия. С падением Крыма мы лишались и находившихся там аэродромов. Вражеские пикировщики потопили бы все наши транспорты и корабли лишь на рейсах в Одессу.