Валентина Путилина - Журавка. Радугань

— Мама, эти розы такие чайные, что здесь без чая можно пить чай. Смотри, как вкусно! — воскликнул Ярошка и сделал вид, будто и вправду пьет.

— Замечательный чай! — весело поддержал его Алеша. — Не обожжешься! Пейте воздушный ароматный чай! Пейте чай с медом! — И они наперебой с Ярошкой вдыхали медовый аромат, все сильнее и сильнее, как могли, а потом рассмеялись.

— Хватит вам чаевничать, — сказала Вера Николаевна. — Посмотрите лучше на эту розу, белую с розоватым оттенком. Про нее есть одна персидская легенда. Хотите, расскажу? Ну так слушайте! Однажды дети Флоры явились к Аллаху с просьбой. Они просили дать им нового правителя вместо сонливого Лотоса. Хоть он был и прекрасен, но управлял Флорой плохо. И Аллах дал им вместо Лотоса правительницу — белую Розу с острыми шипами. Соловей увидел белую Розу и так восхитился ее красотой, что, не переставая, пел ей песни. Он пел, склоняясь к ней все ниже и ниже, пока колючие шипы, охранявшие Розу, не вонзились ему в грудь. Соловей упал, и алая кровь из его груди оросила нежные лепестки цветка. Вот почему многие лепестки розы и до сих пор сохраняют розоватый оттенок.

Все приумолкли после персидской легенды, может, соловья жалели, а может, просто задумались. Из-за кустов показался человек небольшого роста, круглый, в огромной соломенной шляпе. Это был новый директор совхоза Одуванчиков. Он поздоровался и, вытирая со лба пот, укоризненно заговорил:

— Опять, вы, Вера Николаевна, сажаете черенки. Я предупреждал вас: мы не будем больше выращивать здесь розы. Мы посадим осенью лавровый лист.

— Здесь всегда росли розы, — спокойно сказала Вера Николаевна.

— Теперь будет расти лавровый лист, — упрямо заявил Одуванчиков и пониже надвинул соломенную шляпу, отчего показался еще более круглым. Алеша подумал, что Одуванчиков похож в этой огромной шляпе на планету Сатурн, как ее рисуют в книгах. Алеша всегда искал сравнения с разными космическими телами, потому что кроме своей флоры-фауны любил и астрономию.

— У нас крупный рыболовецкий совхоз, а не оранжерея какая-нибудь, чтобы цветы разводить, — продолжал Одуванчиков.

— Про наши розы вся страна знает, — тихо убеждала его Вера Николаевна. — Даже из северных городов нам пишут — просят черенки, чтобы выращивать у себя розы. Мы пошлем побольше черенков и просто букеты роз в другие города — вот и доход совхозу. Почему именно здесь сажать лавровые деревца? Земли у нас и так много, можно на новом месте их посадить. А розы нам в Радугани нужны. Они всем нравятся. Потому что людям нужно Прекрасное.

— А, люди обойдутся без Прекрасного. Я лучше знаю, — заявил Одуванчиков и пошел гордо, потому что считал свои слова умными и справедливыми.

— Странный человек Одуванчиков, — сказала огорченно Вера Николаевна. — Он бы всю землю засадил лавровыми деревцами, лишь бы доход ему был.

— Чудной он какой-то, — засмеялся Ярошка.

Вера Николаевна посмотрела на него и велела не вмешиваться в дела взрослых. Тот промолчал, но про себя решил, что это дело не одних взрослых. Всем нравятся розы: и взрослым и невзрослым.

— Ладно, — сказала Вера Николаевна, — не горюйте. Мы с вами все равно убережем розы, если вы согласитесь помочь мне.

Алеша с Ярошкой закричали, что они готовы каждый день приходить сюда поливать и сажать розы.

Вера Николаевна сказала спасибо своим помощникам и отпустила их домой.

Они поднялись на каменный выступ. Оттуда хорошо смотреть на море и на Радугань. Выступ кажется безжизненным под палящим солнцем. Но это только кажется. Алеша увидел два бледно-голубых цветка, похожих на фиалки. Сухой ветер обдувает их, обжигает солнце. А они цветут. И дадут новую жизнь — на кончике веточки висит гроздь крошечных плодов.

— Сила жизни! — восклицает Алеша, восхищенный такой жизнеспособностью. — Постой, Ярошка, я зарисую эти цветы. И запишу кое-что.

У Алеши уже много записей о морской и горной флоре-фауне. Потом он напишет научную работу по своим записям. Прочитают учителя его работу и скажут: «Мы много видели и читали научных работ. Но вот того, о чем написал студент Алексей Шишкин, мы как раз и не знали». И они решат, что Алеша непременно станет ученым. Потому что он любит искать и открывать еще никому не известное.

Алеша кончил писать и подошел к краю выступа, посмотреть на Радугань. Сверху она на подкову похожа. А море — недвижное, сине-зеленое, над водорослями — фиолетовое.

«Фрш-фрш-фрш!» — раздалось рядом.

Две ласточки коротко поздоровались и распрощались с людьми, исчезнув так же мгновенно, как появились.

Алеша с Ярошкой ушли в тень и сели на траву. Не хотелось двигаться — жарко. Над головой перекликались птицы. Не так бойко, как весной. Но все равно слышались непрерывно разные голоса. Вот раздался нежный, тоненький.

— Флейта! — говорит Алеша. — А вот, будто схватил кто впопыхах трещотку и трещит, трещит. Каждому свой голос, своя песня.

— Вчера я рыбу чуть-чуть не поймал! — вспомнил вдруг Ярошка. — Большая! Жалко, ушла! Как акула! Я ее обязательно поймаю.

Алеша ничего не ответил. Он слушал птицу, которая выговаривала что-то долгое, одно и то же.

— Слышишь, что она говорит? — спросил он Ярошку.

— Непонятное что-то.

— А я понял. Про тебя говорит. Слышишь: «Пре-увел-ллл-и-чивва-ешь! Не пре-увел-ллл-и-чи-ввва-й!»

Ярошка рассмеялся. Верно. Что-то похожее на это слово выговаривала птица. «Пре-увел-ллл-и-чивва-ешь!» — стыдила она Ярошку. Алеша разглядел ее в листве. Сама — чуть больше воробья, а клюв длинный, вытянутый.

«Пре-у… — завела она песню, но споткнулась: заметила личинку. Торопливо проглотив ее, она продолжала укорять Ярошку: — Пре-увел-ллл-и-чивва-ешь!»

Вдруг новый голос:

«Пиить! Фиить! Пиить!»

— Какая-то заморская птица. Пить просит, — сказал Ярошка.

— Если бы она за морем жила — тогда заморская, а то она приморская, потому что здесь, при море живет, — пошутил Алеша. — Я знаю эту птицу. Она и ночью подает голос, наверное не просыпаясь. Чтобы утром сказать: «Вы слышали? Я опять всю ночь не спала».

— Смешной же ты, Алеша. Говоришь так, будто бы птицы — люди и понимают что-то.

— Иногда мне кажется, что они все понимают, — сказал серьезно Алеша. — Они умны и сообразительны, поверь. Мне мой друг Яшка-Семиряшка писал, какую удивительную птицу видел он в Мексике. Яшка-Семиряшка всего повидал, потому что плавает с научной экспедицией по морям и океанам и высаживается на необитаемых островах изучать флору-фауну. Так вот, из Мексики он писал мне про птицу интендант. Эта птица умеет сохранять запасы пищи в стволах агавы. Есть такое растение в Мексике. Сначала интендант пробивает толстый ствол агавы, чтобы он засох, а уже в сухой откладывает на хранение пищу. И когда все кругом выгорает от жары и нечего поесть, интендант достает еду из своего склада.