Илья Туричин - Андрейкин счёт

Поэтому и денег на памятник пионерам-героям он заработал очень мало.

Серёжка сидел в зале и немного завидовал Валерке. А тот стоял на сцене, и ему хлопали ребята, потому что он был самым быстрым почтальоном и заработал на памятник больше всех.

Валерка гордо смотрел в зал, а над его головой на алом полотнище белели буквы одного из Законов юных пионеров:

«Пионер говорит правду, он дорожит честью своего отряда».

Вот теперь всё.

Коля Головин — шахматист. И не какой-нибудь третьеразрядник — их в районе много, — а самый настоящий шахматист первого разряда. На его груди — спортивный значок с красной полоской внизу.

В шахматной игре Коля «профессор». Если у ребят какая-нибудь задачка не решается или что-нибудь непонятно, — сразу обращаются к нему. Коля никогда не отказывается помочь, только поморщится немного для важности: дескать, чего пристаёте с мелочами.

Для важности он и очки завёл в роговой оправе. Чтобы постарше выглядеть. И никто не догадывается, что глаза у него совершенно нормальные, а стёкла у очков — простые.

Ходит он по Дому пионеров ни на кого не глядя, и все перед ним расступаются. Уважают. Первый разряд!

А в этом же Доме пионеров занимается в хоровом кружке Майка Воробьёва. Она небольшого роста, хоть и учится в шестом классе. У неё круглое весёлое лицо, чёрные блестящие глаза. На затылке тёмные косички связаны коричневыми лентами и висят полукольцами.

Недавно в Доме пионеров состоялся концерт для пионерского актива. Ребята собрались внизу, в комнате игр, пели, танцевали. А потом пошли наверх, в зрительный зал.

Так получилось, что Коля и Майя подошли к двери одновременно и оба приостановились. Потом Коля легонько плечом отодвинул Майю и прошёл в двери первым.

Майя покраснела, нахмурилась и сказала:

— Удивительно, какие среди мальчиков попадаются невежи!

Коля от неожиданности остановился и посмотрел на Майю сверху вниз.

Какая-то девчонка из хора делает замечания ему, Коле Головину, шахматисту первой категории! Разве она не видит, что у него значок с красной полоской? Коля выпятил грудь:

— Надо знать, кому делать замечания! Ростом не вышла.

— Мой рост ни при чём. А вы просто плохо воспитаны.

Майя повернулась на носках и пошла к подругам.

Коля важно занял место в первом ряду.

А после концерта, как назло, он снова столкнулся в дверях с Майей. И так же, как и раньше, не уступил ей и прошёл в дверь первым.

На этот раз Майя не сказала ему ни слова.

По дороге домой девочки оживлённо обсуждали это небольшое происшествие. Потом Майя что-то сказала им, и все согласно закивали головами и засмеялись.

На следующий день, придя в Дом пионеров, Коля столкнулся в дверях с двумя девочками. Они вежливо уступили ему дорогу и сказали хором:

— Пожалуйста, мальчик, проходите.

Коля важно кивнул головой и подумал: «Уважают…»

А за его спиной девочки переглянулись и тихонько засмеялись.

У другой двери совсем маленькая девочка с тонкой, будто мышиный хвостик, светлой косичкой сказала ему то же:

— Пожалуйста, мальчик, проходите!

Это повторилось и у третьей двери, и у четвёртой.

Куда бы Коля ни шёл, везде девочки с подчёркнутой любезностью уступали ему дорогу и говорили:

— Пожалуйста, мальчик, проходите.

Коле стало не по себе. Появилось такое чувство, будто кто-то задал ему задачу и он, Коля Головин, шахматист-перворазрядник, не может её решить.

В этот день Коля даже играл в шахматы хуже, чем обычно. Перед самым концом занятий его позвали по какому-то делу к директору. Надо было пройти три комнаты, подняться по лестнице на второй этаж и там пройти ещё через несколько дверей.

У каждой двери девочки весело уступали ему дорогу. И даже в глазах встречных мальчиков таилась насмешка. Колина важность пропала, блестящие стёкла очков не могли скрыть растерянных глаз. Уши покраснели.

А когда Коля уходил домой, он столкнулся у входных дверей с Майей Воробьёвой. Она смотрела на него озорными чёрными глазами и молча ждала, когда он пройдёт. Коля тоже стоял, настороженно ожидая фразу, лишившую его покоя:

— Пожалуйста, мальчик, проходите!

Но Майя молчала.

Тогда Коля глубоко вздохнул и сказал:

— Пожалуйста, девочка, проходите.

Лицо Майи вспыхнуло, будто кто-то осветил его изнутри.

— Спасибо, — сказала она и прошла в двери.

И Коля почувствовал облегчение, будто он решил нерешённую задачу.

Я лежал на камнях. Нельзя сказать, чтобы это было удобно, но всё побережье усеяно ими. Здесь и мелкая отполированная галька, и здоровый круглый булыжник, которым впору мостить улицы, и огромные глыбы, такие, что с места не сдвинуть. Правда, море, когда рассердится, перекатывает их, будто горох на тарелке.

Высоко в синеве висело жаркое южное солнце. Слева на горизонте подымались серебряные от снега горные вершины. А у ног шумело море. Вдали оно выглядело ослепительно гладким, будто синее стекло. Ближе к берегу стекло разбивалось, осколки сверкали золотом солнца, белой пеной изломов.

Я загорал. Подложив руку под голову, щурился от солнца и с любопытством следил за двумя рыболовами.

Они сидели у самой кромки прибоя, и младший то и дело шарахался от шипящей пены. Собственно говоря, я не берусь утверждать, что он был младшим. У него была большая стриженая голова, каким-то чудом держащаяся на тонкой птичьей шее. Острые загорелые плечи были в розовых пятнах, с них клочьями слезала обожжённая кожа. Движения его, когда он что-нибудь делал, были неуверенны, неточны.

Ребята ловили не на удочки, а на «закидушки» — длинные лесы с несколькими крючками и грузилом на конце. С его помощью крючки с наживкой закидывают в море; а конец лесы рыболов держит в пальцах и пальцами чувствует клёв.

Когда меньший мальчишка начинал орудовать «закидушкой», нельзя было смотреть без смеха. То он ловил сам себя за штаны, то грузик его летел в прибрежные камни, леса путалась, и неуклюжий рыболов, сопя розовым обгорелым носом, подолгу распутывал её.

Старший звал его Цыплёнком и обращался с ним несколько свысока. Впрочем, он имел на то право. Его «закидушка» летела дальше, тонкие подвижные пальцы были чутки к малейшей поклёвке. Коротким резким движением руки он подсекал клюнувшую рыбу и неумолимо тащил её к берегу. То и дело появлялись из воды розовато-коричневые клубочки ершей. Их несоразмерно большие уродливые головы с тускло светящимися глазами были усеяны колючками. Я знал, что уколы вызывают в руке острую, будто зубную, боль, пальцы синеют. А парнишка бесстрашно брал ерша за нижнюю губу и легко снимал с крючка. Сам он казался отлитым из шоколада, и выгоревший светлый чубчик ещё больше подчёркивал его загар.