Мария Страхова - Маленькие музыканты

Затрещал телефон. Юра снял трубку и услышал голос настройщика:

— Я сейчас у вас настраивал рояль и, кажется, оставил камертон.

— Нет, не оставляли, — ответил Юра.

После обеда мама с папой ушли в кино. Юра забрался в свой уголок под роялем. Там было собрано всё его добро: машины, кубики, там стоял и домик из фанеры. В домике жили три фарфоровых поросёнка, и фарфоровый рыжий волк никак не мог к ним подобраться. Вытянув жадную острую морду, он смотрел в окно, будто вынюхивал.

Юра сидел возле домика и думал про камертон. Как и где мог его забыть настройщик? Если бы камертон был Юрин, разве бы он потерял его?

«Я бы положил его в боковой карман куртки, застегнул на пуговицу и всё бы проверял — тут ли он. Можно потерять молоток, клещи, щётку, но разве можно потерять камертон?»

Юра зажмурил глаза и тонким голосом протяжно пропел:

— Д-о-о-о.

Разве так выйдет? У камертона звук ровный и блестящий.

Юра закрыл глаза и, раскачиваясь, повторял: «Ка-мер-тон, ка-мер-тон!»

Ударился головой о балку рояля. Потёр ушибленное место. Задел локтем этажерку с нотами, и вдруг что-то, звякнув, упало на пол. Камертон!! Юра кинулся к нему, накрыл руками, грудью. Он ни о чём не думал в первую минуту, только радовался, что камертон у него. Потом он успокоился, взял камертон. Ударил им о балку рояля и поставил ножку камертона на крышку домика.

И, как будто ликуя, камертон высоким чистым звуком запел: д-ооо. Нет! Он пел не «до»! Он пел: да-аа, я-ааа.

Камертон радовался, что он у Юры и что Юра его так любит.

Долго под роялем пел камертон.

В прихожей громко, настойчиво зазвонили. Мальчик схватил тряпочку, которой покрывал поклажу на своём грузовике. Завернул в неё камертон. Отворил дверцу поросячьего домика. Сунул камертон и притворил дверцу. Скорчившись, сел в углу, прислонился к холодной ножке рояля и замер. Ему казалось, что сейчас войдёт настройщик и крикнет:

— Отдай камертон!

С бьющимся сердцем он прислушивался, как в прихожей папа снимал галоши, как что-то тихо ему говорила бабушка. Послышались быстрые шаги. Выглядывая из-под рояля, Юра увидел, как приблизились две большие ноги.

— Где мой музыкант? — услыхал он голос и увидел папино лицо и прядь волос, упавшую на высокий лоб.

Папины глаза смеялись. В руке папа держал мандарин.

— A-а, вот где ты притаился! — улыбаясь, сказал папа. — Иди ко мне!

Юра вылез, опираясь на обмякшие, ослабевшие руки.

— Спасибо, — вяло сказал он, совсем не радуясь мандарину.

Папа поднял его, посадил на плечо и быстро зашагал. Юра сидел, обняв папину голову. Потом он соскользнул в папины руки и, устроившись поудобнее, потёрся щекой о папину щёку.

«Сказать? Нет!» Ему стало неловко, будто он сделал что-то нехорошее.

— Ну, иди поиграй!

Юра начал играть «Русскую песню».

— Рояль-то звучит хорошо, а ты играешь плохо. Без души.

Пришла мама. Она сказала:

— Юра, надо позаниматься.

Урок получился длинный-предлинный. Мальчик с нетерпением ждал ужина — спать, и потом наступит новый день…

«Завтра ещё поиграю и скажу», — успокаивал себя Юра.

Перед ужином не утерпел, залез под рояль, отворил дверцу домика. Камертон! Вот он — камертон…

За ужином Юре даже есть не хотелось.

— Что с тобой? — спросила мать. — Ты нездоров?

— Здоров. — И Юра уткнулся носом в тарелку.

Утром он с нетерпением выждал, когда все уйдут.

Сперва ушли родители, а потом и бабушка.

Юра нырнул под рояль. Нетерпеливо рванул дверцу домика. Схватил тряпочку. Развернул. И снова камертон запел своим чистым, золотым голосом. Юра вылез, сел за рояль и занялся новой интересной игрой. Когда камертон звучал, мальчик ударял по клавише. Рояль и камертон пели вместе.

Юра поставил камертон на крышку рояля и, держа его правой рукой, любовался.

Такой маленький и так поёт!

От удовольствия Юра закрыл глаза, долго вслушивался в голос камертона. Он вспомнил, как лежал в траве летом. Солнышко грело… Ветер шелестел листочками берёзы… Кузнечики звенели в траве…

— Ка-мер-тон! — вслух сказал он, открывая глаза, и прижал холодную железину к щеке.

Вернулась домой бабушка. Юра быстро спрятал камертон.

Вечером он хотел было сразу всё рассказать отцу, но не решился. Отец спросил:

— Тебя кто-нибудь обидел?

— Н-е-е-е-т… Папа, знаешь что…

— Что?

— Ничего…

Время тянулось. Вечер казался необыкновенно длинным. Наконец Юру послали спать.

Когда отец наклонился над подушкой, чтобы поцеловать его перед сном, мальчик не выдержал.

— Папа! — он схватил отца за руку.

— Что, сынок? — лицо у отца было такое ласковое, что Юра решился.

— Папа, у меня секрет.

— Какой? — тихо спросил отец.

Комкая слова, торопясь, Юра стал рассказывать, как он радовался и как мучился и как дальше не мог терпеть.

— Что же ты думаешь делать? — в голосе отца слышался упрёк.

Юра молчал.

— Ты нашёл вещь, утаил, а она нужна человеку для работы.

Юра тяжело вздохнул.

— Отдам! — глухо в подушку пробормотал он и заплакал.

Отец положил тяжёлую руку на его вздрагивающее тонкое плечо.

— Вот что, завтра воскресенье. Встанем с тобой утром, поедем, отдадим камертон, и ты извинишься.

Воскресенье — самый хороший день, потому что отец и мать дома.

Но в это воскресенье Юра проснулся невесёлый.

Он долго лежал, спрятав голову под подушку. Потом отбросил одеяло и сел. Посидел, раздумывая, и спрыгнул с дивана. Неслышно пробежал комнату и заглянул в дверь спальни.

Отец и мать крепко спали. Мальчик торопливо оделся, залез под рояль, вынул из домика камертон и спрятал его в карман. Входная дверь была рядом с бабушкиной комнатой. Противная цепочка звякнула. Бабушка, уже причёсанная и одетая, появилась перед ним.

— Я думал, бабусенька, ты спишь… — в замешательстве пробормотал Юра.

— А я думала, что ты спишь, — ответила бабушка, подозрительно и недовольно его оглядывая. — Куда это ты собрался? Кто тебе разрешил?

— Бабушка, милая, я хотел, пока папа проснётся, всё сделать сам…

— Что ты хотел сделать? — сурово спросила бабушка.

— Папа вчера вечером сказал: надо камертон отвезти настройщику… Понимаешь? Его надо отдать… Настройщик и другим рояли настраивает…

— Ты со своей музыкой и в воскресенье поспать не дашь! Куда же это надо ехать? — И хотя бабушка говорила строго, но Юра заметил, что серые глаза её потеплели, и губы, казалось, вот-вот улыбнутся. И он смелее сказал:

— Бабусенька, настройщик дал мне свой адрес: Новый проспект, дом номер сто пять, квартира шестьдесят четыре…

— Ишь какой ты оборотистый — запомнил! А как его зовут?

— Не знаю, — растерянно ответил Юра. — Просто настройщик. Раз он настройщик, так мы его, бабушка, найдем…

— Это, милый мой, не гриб в лесу искать. Каждый человек своё имя имеет. Ты, я вижу, умён, да не очень: человек пришёл в дом, дело тебе! важное сделал, а ты даже не полюбопытствовал, как его зовут! Хорош мальчик! — Бабушка укоризненно покачала головой.