Мария Страхова - Маленькие музыканты

Пианист сказал это с досадой и откинул голову на подушку. Мальчик привык видеть учителя здоровым, сильным. Сейчас он посмотрел в расстроенное лицо и перевёл внимательный взгляд на руки. Как любил он следить за большими, ловкими руками пианиста, когда уверенно и быстро двигались они по клавиатуре и рояль звучал, будто оркестр! Он помнил движение каждого пальца!

Чижику стало жалко учителя и захотелось его успокоить.

— Ничего, Владимир Николаевич! Я сам буду заниматься!

— Напутаешь…

— Не напутаю, честное ленинское, не напутаю!

— Хорошо, — радуясь его горячности, ответил учитель. — Спасибо, что навестил.

— Поправляйтесь, пожалуйста, скорее!

Чижик пришёл домой, сел за рояль и задумался. Что он станет делать без учителя?!

«Вдруг бы в комнату вошёл Владимир Николаевич?» — представил себе мальчик, и ему захотелось, чтобы всё было, как на уроке.

Придвинул к роялю другой стул.

— Здравствуйте, Владимир Николаевич! — сказал он, глядя поверх стула, будто учитель на самом деле сидел рядом, и ответил тоном учителя:

— Здравствуй, милый Чижик! Как поживаешь?

— Спасибо, хорошо.

— Приготовил урок?

— Занимался…

— Какие у тебя гаммы?

— Гамма соль бемоль мажор и ещё ре бемоль мажор, и всё старое.

— Так. Сыграй мне, пожалуйста, ре бемоль мажор и следи за первым пальцем, чтобы не торчал и не подвёртывался.

Мальчик старательно проиграл гамму, и воображаемый учитель сказал:

— Правильно, Чижик. Гамму ты играешь хорошо.

И за самого себя Чижик по-настоящему широко улыбнулся.

— Как соната Клементи и как твои этюды поживают? — спросил воображаемый учитель.

— Какой этюд играть? Тридцать второй?

— Да, — ответил он за учителя и начал играть этюд.

— Первый палец, милый Чижик, надо ставить таким образом, — и мальчик показал, как всегда показывал ему учитель.

Так Чижик играл в урок. Игра эта ему очень нравилась. Ему было приятно, будто он на самом деле занимался с любимым учителем.

Прошло несколько дней.

Однажды после игры в урок Чижик занялся волчком. Вдруг зазвонил телефон. Мальчик снял трубку.

— Слушаю!

— Это ты, милый Чижик? — издалека спросил голос учителя.

— Я, Владимир Николаевич! — обрадованно закричал мальчик.

— Ты, наверно, всё перезабыл?

— Нет, не всё! — ответил ученик и засмеялся.

— Завтра утром приходи в консерваторию.

— Хорошо! Приду! — весело крикнул малыш.

Никогда ещё Чижик не радовался так, как в этот день. Консерваторский дом сегодня казался ему милее всех домов.

Вот и Чайковский сидит на своём месте, среди по-осеннему жёлтых берёзок… Проходя мимо, Чижик поклонился:

— Доброе утро, Пётр Ильич!

Чижик знал, что рядом с Чайковским должен был стоять мальчик-скрипач и что это ему композитор делает знак рукой. И хотя мальчика не было, но Чижик его себе ясно представлял и тихонько сказал:

— Здравствуй, скрипач!

Он, как всегда, прочитал надпись над колоннами главного входа: «Большой зал».

«Вырасту — буду играть в Большом зале», — подумал Чижик и подпрыгнул от радости. Подходя к своему классу, мальчик услыхал за дверью недовольный голос учителя:

— Если я заболел и не занимался с вами, это не значит, что можно бездельничать! Сегодня не поработали, завтра не поработали — и вы отстали!

Из класса вышел тот самый студент, кто громче всех хохотал в коридоре. Чижик несмело взялся за ручку двери.

— Здравствуйте, Владимир Николаевич! — смущённо сказал малыш, робко глядя на недовольного учителя.

— Здравствуй, Чижик! Садись!

Чижик сел за рояль и начал играть.

— Удивительно! Тебе кто-нибудь показывал?

— Не-ет.

— Что у тебя ещё?

— Пьеска и упражнения.

— Да, помню. В номере тридцать втором первый палец на левой руке здорово пошаливал.

Чижик уверенно сыграл и то и другое.

— Ну, сознавайся, с кем ты занимался?

— Ни с кем, Владимир Николаевич. Я… просто играл в урок. — И Чижик рассказал учителю, как он это делал.

Музыкант слушал и улыбался.

— Молодец! — сказал он. — Давай дневник!

В дневнике учитель поставил крупное «пять».

Малыш закинул голову и удивленно взглянул на учителя.

— Играл понарошку, а получилось взаправду… — и он так забавно развёл руками, что учитель не выдержал: подхватил его, маленького, лёгкого, и крепко-крепко прижал к груди.

— Милый ты мой мудрец! — сказал он и быстро зашагал с ним по комнате. — Хочешь, я тебе сыграю? — тихо спросил Владимир Николаевич.

— Хочу, — так же тихо откликнулся мальчик. Пианист подошёл к роялю и начал играть. Как всегда, Чижик следил за пальцами пианиста, но сейчас ему казалось, что учитель играл особенно хорошо. Он играл для него, для Чижика…

Владимир Николаевич рассказал всем своим ученикам про затейливого малыша. И теперь, если кто-нибудь из них недостаточно работал, учитель говорил:

— Милый мой, вы бы поиграли в урок, как Чижик.

— Ну, будущие композиторы, сегодня мы продолжим наш разговор о вальсе, — сказал учитель.

Ребята гордились тем, что их молодой учитель — известный композитор, но самое главное заключалось для них в том, что он был добрый и весёлый.

Вот и сейчас он стоял у рояля и поглядывал на учеников так, будто собирался рассказать им нечто очень забавное.

— На прошлом уроке мы с вами говорили о вальсе. Вы не забыли?

— Нет! — дружно ответили ученики.

— Каким размером пишутся вальсы?

— Три четверти! — откликнулись ребята, и громче всех Дима.

— Правильно! Дома проиграйте и разберите, как написан вальс. Недавно вас водили в Большой театр. Какой замечательный вальс вы там слышали?

— Вальс цветов из балета «Щелкунчик»! — крикнул Дима.

— Что ты орёшь? — прошептал Алик, недовольно взглянув на товарища.

Дима засмеялся.

— Ничего смешного нет! — Алик отвернулся.

— Слушайте внимательно! — раздался голос учителя. Он сел за рояль, откинул курчавую голову. Крупные руки с подвижными пальцами побежали по клавиатуре.

Ребята сидели неподвижно. Подперев круглую, румяную щёку кулаком, Дима слушал, опустив глаза.

Диме нравилась музыка нежная, певучая. Он любил Чайковского, Глинку. Сейчас ему казалось, что он видит лёгкий, воздушный танец белых лебедей.

Худощавый смуглый Алик тоже вслушивался в вальс. Алику, как и всем, нравился Чайковский, но больше всего он любил песни.

Сергей Иванович встал из-за рояля и, подойдя к классной доске с нотными линейками, стал объяснять и писать мелом мелодию вальса. Все внимательно слушали, один Алик задумчиво смотрел мимо учителя.

…Алику вспомнился Зелёный театр, хор поёт песню, протяжную, грустную песню.