Юлия Кузнецова - Первая работа. Возвращение

Я сообразила, о ком идёт речь, и мягко возразила:

– Он не царь, бабушка. Он очень из-за мамы волновался, поэтому так себя вёл. Но он больше не царь. Мы пили с ним чай и… И папа стал таким же, как раньше. Правда-правда!

Из-за поворота наконец вынырнула моя маршрутка и остановилась на светофоре. Я полезла в карман за кошельком. Тут телефон затрезвонил снова, и я еле сдержала стон. Я могу три минуты прожить без разговоров?! Почему я всем нужна?

Заметив имя звонящего, я откашлялась и вежливо произнесла:

– Да, Ирэна, здравствуйте!

– Маша! День добрый! Ну что ж, поздравляю вас…

Голос у неё был какой-то нерадостный. Это было самое тусклое поздравление из всех, что я слышала.

– Спасибо, – промямлила я. – Мне очень приятно.

– Да? – удивилась Ирэна.

Тут до меня дошло: она же иронически произнесла «поздравляю», она не знает о моём брате!

– Что-то случилось? – быстро спросила я.

– Дана провалила работу.

– Какую работу?

– Им в школе на подготовке дали работу. Тест. Нужно было соединить части стихотворения. Точнее, разных стихотворений. Я вам присылала, помните?

– Я думала, надо выбрать одно для выступления на Первое сентября… – пролепетала я.

– Да, для выступления – одно. Остальные просто выучить.

– Вы не говорили!

– Не может быть… Ладно. Уже проехали. Она провалила.

– Вы ей сказали? – похолодела я, представляя, какой «концерт» меня ждёт.

– Нет, – с неудовольствием сказала Ирэна. – Нам разослали письмо с комментарием школьного психолога. Она просит не травмировать детям психику и не сообщать о результатах. Я не согласна. Я лично желала бы знать о своих провалах. Иначе как можно развиваться, полагая, что у тебя всё хорошо?

«Очень даже можно», – подумала я.

– В общем, нам дали ещё один шанс. Я сейчас пришлю вам ссылку на стихотворение. Это по окружающему миру. Оно простое, проще некуда. Его надо выучить к среде.

– К среде?! Но мы увидимся только сегодня и…

– Значит, сегодняшнее занятие посвятите стихотворению, – с лёгким раздражением сказала Ирэна. – Маш, ну я ж не буду учить вас, как заниматься с Даной? Какой тогда смысл в том, что это делаете вы, а не я?

Она нажала на отбой. А я ещё долго не могла сдвинуться с места, глядя вслед отъезжающей маршрутке и не видя её.

«Пиу!» – сказал насмешливо телефон, и я открыла ссылку, присланную Ирэной.

Я посчитала строчки. Шестнадцать! Ох… Как же я выучу с Даной за один день такое длиннющее стихотворение, да ещё и по нелюбимому ею предмету?

«Интересно, – разозлилась я на Ирэну, – ей не приходит в голову, что если человек не выучил стих, то у него проблемы? Или это только проблема приходящей учительницы? И вообще! Она точно не говорила, что нужно учить несколько стихотворений. Я бы такое ужасное задание запомнила наверняка».

Меня охватила горечь. Эх… У Данки раньше была великолепная память. Если бы нам дали те дурацкие стихи в прошлом году, она бы выучила их за десять минут. От меня требовалась бы только правильная мотивация, вот и всё… А что требуется от меня сейчас, я не понимаю. Чувствую себя как лабораторная мышка, которую тычут проводами то в бок, то в лапку, заставляя куда-то бежать, а сама она цели своего пути не ведает. В который раз мне страшно захотелось бросить эту работу. Но накопить денег на новую встречу с испанским городом хотелось тоже. Да и бежала по лабораторному лабиринту я не одна, а бок о бок с Даной, и бросить её было бы предательством…

Я поплелась к распахнувшему двери автобусу. Приехать пораньше не получится, теперь хоть бы не опоздать.

Кому: Марии Молочниковой

Тема: Говорю «Б»

Привет, Мария!

Помнишь девушку, которую привёл Богдан, когда я завтракал? Я ещё чихнул тогда. Мы с ней стали встречаться. Богдан со мной не разговаривал три дня. Потом помирились. А с девушкой встречаемся до сих пор. Она изучает русский язык. Пишет про эмоции. Какими словами можно выразить эмоции. И твои письма очень помогали её работе.

Всё, вот теперь ты меня точно ненавидишь!

Л.

В прихожей меня опять никто не встретил. Только гонорар цвета моря ждал у входа. Роза Васильевна, судя по сумасшедшему грохоту, работала на кухне: что-то взбивала в блендере-стакане. В прошлом году, когда привезли этот блендер, она хвасталась передо мной, гладя его по стеклянному боку: «Ты только представь, Машенька Николаевна, под капотом – три лошадки!» Сегодня Роза Васильевна гоняла трёх лошадей в полную силу, даже не обернувшись, когда я прокричала ей приветствие.

Дана потрясла меня ещё больше.

Она спала!

В одежде, поверх покрывала, она дремала, как куколка, как Дюймовочка, положив ладони под щёку. Я протянула к ней руку, а потом отдёрнула. Села рядом с кроватью по-турецки, подпёрла ладонями голову и принялась рассматривать свою ученицу.

Во сне Данино лицо дышало таким спокойствием, такой безмятежностью! Тёмные густые ресницы чуть подрагивали, но дыхание оставалось ровным, тихим. Всё, что она изображала, все маски, которые она на себя примеряла, всё недовольство, всё раздражение ушло, испарилось. Дана и так была ребёнком, но именно во сне её лицо становилось по-настоящему детским и беззащитным.

На неё падала тень от балдахина, и я оглядела всю Данину «палатку принцессы», с вензелями, кистями и золотыми коронами, вышитыми на атласном фоне.

Неожиданно со мной произошла удивительная штука. Как будто случилось вид|ение. Как будто я грезила наяву.

В общем, выходило, что я видела себя со стороны, причём вместо меня перед кроватью по-турецки сидела Ирэна. Я была одновременно и собою, и ею. Это казалось увлекательным и немного жутким. Мне казалось, мои плечи ломит от усталости после долгого рабочего дня, трудных переговоров и нервных совещаний. А потом Ирэна во мне посмотрела на спящую дочку и залюбовалась, какая она славная, нежная, самая настоящая принцесса, единственная на свете…

Как назло, зачесалось в носу. Я чихнула, и видение исчезло.

Всё вокруг преобразилось. В прошлом году короны на занавесках, туалетный столик, покрывало на кровати, расшитое золотыми нитями, и стул-трон кричали мне: «Тут живёт избалованная принцесса, которая обожает командовать взрослыми!» А сегодня, после странной грёзы, вещи шептали: «Тут живёт моя девочка, моя принцесса, для которой я хочу самого лучшего».

Не скажу, что я с этой секунды очень полюбила Ирэну. И всё-таки если раньше она была для меня ежом с тысячью стальных колючек, то сейчас, в одном боку, нашлось местечко, где вместо колючек торчат мягкие шерстяные ниточки…