Зинаида Канониди - Каштаны

- А почему тебя это интересует?

Мишель переступает с ноги на ногу.

- Так… Я просто подумал, что если там было про войну…

- Про какую войну?

- Ну, в Африке… В Алжире мой брат Марсель. Вы его знаете, мосье…

- И что же?..

- Так…- потупился Мишель, дивясь про себя, что взрослый не понимает таких простых вещей.

Но Андрэ всё понимает. Подумав с минуту, он лезет под прилавок и долго роется там. Потом, оглянувшись по сторонам, даёт Мишелю листовку. Она маленькая, вполовину меньше газетного листа, но шрифт тот же самый.

- Читай, может и поймёшь что… Только никому не показывай, не то…

Мишель прячет листовку в карман.

- Вернуть потом вам, да, мосье?

- Вернёшь завтра утром. Не дай бог…

- Понимаю, мосье… Здесь, значит, написано то самое, что выбросила цензура.

- Тсс! - грозит ему киоскёр.- Беги домой. На обед ты заработал.

Мишель вприпрыжку скачет по улице. В самом деле, мать сварит что-нибудь вкусное. Эх, хорошо бы поесть мяса с овощами…

На бульваре он опять останавливается перед жаровней с каштанами. Не в силах отказаться от соблазна, Мишель покупает на два су. Два су - может же он потратить для своего удовольствия два су?

Каштаны жгут через материю и вываливаются из карманов. Мишель присаживается на скамейку. Челюсти его работают, как жернова. Мучнистая мякоть каштанов так и тает во рту. Вот один карман уже почти пустой. Скоро же он с ним расправился! А что там на дне? Ага, листовка. Мишель украдкой вытаскивает её и читает: «Французские коммунисты всегда по-братски относились к алжирским коммунистам… Никогда не переставали поддерживать их справедливую борьбу».

Мишель знает алжирцев. Их много в Париже - чистильщик возле киоска Андрэ - алжирец. Заправщик у бензоколонки на перекрёстке - тоже. Они почему-то живут во Франции, а Марсель - в Алжире. Зачем это?.. Марсель писал, что охраняет ферму какого-то богача француза. А зачем? Пусть бы сам тот господин и сторожил свою ферму.

Задумавшись, Мишель не заметил, как опорожнил карман. Всё же на два су дают слишком мало! Надо приберечь каштанов на завтра. Утром так хочется есть!

Разомлев от жары, Мишель бредёт домой.

На мосту через Сену он останавливается. Мост оцеплен конными полицейскими. Кони машут хвостами, ржут, скалятся. Их крупы лоснятся. Кони пятятся прямо на Мишеля.

Всё же, улучив минуту, он проскакивает сквозь строй, при этом получает хлёсткий удар лошадиным хвостом. Отплёвываясь, Мишель кидается в толпу. Толпа наступает на мост, грозит, вопит. Что они кричат? Рядом с Мишелем человек в грязной блузе штукатура. Штукатур, печатая на асфальте белые следы, наступает первым на полицейский заслон и кричит в свёрнутую газету, как в рупор:

- Убирайтесь с дороги!

- Убирайтесь! - верещит мальчишка, чуть побольше Мишеля, тоже весь в мелу и извёстке.

Кто-то развернул полотнище, на нём огромные буквы:

ДОЛОЙ ВОЙНУ В АЛЖИРЕ!

- Верните мне моего сына! - закричала женщина, и Мишелю почудился голос матери.

Он бросился на голос, но в толпе невозможно пробиться. Кто-то запел старинную песню:

Мишель подхватил вместе со всеми:

Мишель размахивал руками и кричал так, что его пронзительный голос слышали все:

гремела площадь перед мостом.

Это была старинная песня, любимая песня Марселя, и Мишель знал её от слова до слова.

Полицейские кони приплясывали, скалились, напирали на толпу. Вдруг они подались назад и поскакали через мост.

- Урра!- закричала толпа и бросилась следом.

Но с другой стороны на мост уже катили пожарные машины.

- Назад!- закричал штукатур.- Назаа-а-д!..

Но никто его не слушал, толпа валила по мосту, задние напирали на передних.

Мишель очутился у самой машины. От радиатора несло жаром. Бензиновые пары выжимали слёзы из глаз.

Водитель высунулся через боковое стекло и заорал прямо Мишелю в лицо:

- Задавлю, щенок!

Мишель вскочил на подножку и, не долго думая, швырнул в глаза водителю горсть горячих каштанов.

- Вот тебе, иуда!

В это время тяжёлая, будто железная, струя воды обрушилась Мишелю на голову, и он упал…

У телевизора, в Москве, сидел Миша. Он уже посмотрел детскую пьесу, а теперь смотрит хронику. За окном - дождь, а в комнате, в полумраке - тепло, уютно, пахнет пирожками.

- Малыш, пора спать,- говорит ему мама, но Миша никак не может оторваться от экрана.

«В Европе нарастает волна протеста,- звучит знакомый голос диктора.- Сейчас вы увидите хронику последних месяцев, документальные кадры, снятые французскими кинооператорами».

Миша впивается глазами в тёмные, сероватые кадры.

Голос диктора продолжает:

«В Париже народ протестует против колониальной грабительской войны в Алжире: сотни трудящихся вышли на демонстрацию протеста…»

На экране телевизора возникает мост - старинный, красивый. На мосту цепочка всадников. Упитанные кони танцуют на месте, их с трудом сдерживают крепкие руки. Их заслоняет толпа. Раскрытые в крике рты, плакат на двух палках то натягивается, то обвисает. Какой-то мальчишка в спадающих штанах выныривает из толпы. Очень знакомое лицо. «На кого он похож?» - думает Миша. На экране скачут кони, а за ними несутся люди. Впереди всех мальчишка. Проворный! Вдруг на него наезжает пожарная машина. У Миши захватывает дух: сейчас раздавит! Но мальчишка ловко прыгает на подножку, швыряет что-то в лицо водителю. Тот дёргает головой, хватается за глаза. А сверху, из длинного брандспойта, похожего на змею, хлещет толстая струя воды. Вода сбивает с ног мальчишку, он катится к перилам моста… Толпа бежит назад. Белый плакат с чёрными словами, мелькает вдалеке, наконец, и он скрывается. На пустом мосту лежит маленькая фигурка. Руки разбросаны в стороны, голова откинута, как неживая.

- Мама, его убили? - шепчет Миша.- Скажи, его убили?

- Ложись спать,- строгим голосом отвечает мать.- Тебе незачем было смотреть такие вещи.